Выигрыши

— Да, конечно, — сказал Фелипе. — Кто станет сравнивать. Лопес свой парень, все ребята так считают. Даже я иногда учу его уроки, честное слово. Я с удовольствием стал бы его другом, но, конечно…

— Здесь у вас будет такая возможность, — сказала Паула. — Есть несколько человек, с которыми стоит завести знакомство. Медрано, например.

— Точно, но он отличается от Лопеса. А также от вашего… Рауля. — Фелипе опустил голову, и капелька воды скатилась по его носу. — Все они очень симпатичные, — сказал он смущенно, — хотя, правда, намного старше меня. Даже Рауль, а ведь он очень молодой.

— Нет, не такой уж он молодой, — сказала Паула. — Порой он становится отвратительно старым, ибо слишком много познал и страшно устает от того, что ваш учитель Перальта называет опытом. Иногда, напротив, он выглядит слишком молодым и делает самые несусветные глупости. — Она заметила смятение в глазах Фелипе и замолчала. «Кажется, я становлюсь на путь сводничества, — подумала она весело. — Пускай сами спеваются. Бедняжка Нелли походит на актрису из немого кино, а на ее женихе купальный халат висит, как на вешалке… И почему эти двое не бреют волосы под мышками?»

Словно это было самым естественным делом на свете, Медрано наклонился над коробкой, выбрал револьвер и положил его в задний карман брюк, предварительно проверив, заряжен ли он и исправно ли работает барабан. Лопес собирался поступить точно так же, однако, вспомнив о Лусио, остановился. Лусио протянул руку и тут же отдернул, покачав головой.

— Чем дальше, тем я все меньше понимаю, — сказал он, — для чего это нам?

— Ну и не берите, — сказал Лопес, отбросив всякую вежливость. Он взял второй револьвер и протянул его Раулю, который смотрел на него с задорной улыбкой.

— Я скроен по-старинке, — сказал Лопес. — Мне никогда не нравились автоматы, в них что-то злодейское. Возможно, ковбойские фильмы и привили мне любовь к револьверу. Я, че, воспитывался еще до гангстерских картин. Помните Уильяма Харта?… Как странно, сегодня будто день воспоминаний. Сначала пираты, теперь вот ковбои. С вашего разрешения возьму эту коробку с патронами себе.

Паула постучала два раза и вошла, вежливо намекнув, чтобы они освободили каюту, так как ей надо надеть купальный костюм.

Она с любопытством посмотрела на жестяную коробку, которую только что закрыл Рауль, но ничего не сказала. Все вышли в коридор; Медрано с Лопесом отправились по своим каютам прятать оружие; оба чувствовали себя крайне неловко с оттопыренными карманами, где, кроме оружия, лежали еще коробки с патронами. Рауль предложил встретиться через четверть часа в баре и снова ушел к себе. Паула, напевавшая в ванной, слышала, как он открыл ящик шкафа.

— Что означает этот арсенал?

— Ах, так ты заметила, что это не marrons glacés [58] — сказал Рауль.

— Я что-то не помню, чтобы ты брал с собой эту коробку.

— Нет, это военный трофей. Пока еще трофей холодной войны.

— И вы намерены вступить в бой с дурными людьми?

— Не раньше, дорогая, чем истощим дипломатические ресурсы. Излишне, конечно, говорить это, но я был бы тебе весьма признателен, если ты не станешь упоминать про наши военные приготовления в присутствии дам и детей. Вероятней всего, мы потом над этим посмеемся и сохраним это оружие как воспоминание о путешествии на «Малькольме». Но в настоящее время мы очень хотим попасть на корму, любым способом.

— Mon triste coeur bave à la poupe, mon coeur couvert de caporal [59], — проворковала Паула, появляясь в бикини. Рауль восхищенно свистнул.

— Можно подумать, что ты впервые видишь меня в пляжном наряде, — сказала Паула, смотрясь в зеркало шкафа. — А ты не переоденешься?

— Попозже, сейчас нам предстоит начать выступление против глицидов. Какие восхитительные ножки прихватила ты в это путешествие.

— Да, мне об этом уже говорили. Если я гожусь тебе в натурщицы, можешь рисовать меня сколько хочешь. Но я думаю, ты уже выбрал себе другую модель.

— Спрячь, пожалуйста, свои ядовитые стрелы, — сказал Рауль. — На тебя еще не подействовал йодистый морской воздух? Во всяком случае, меня, Паула, оставь в покое.

— Хорошо, sweet prince [60]. До скорой встречи. — Она отворила дверь и, обернувшись, добавила: — Только не делай глупостей. Меня не касается, что вы задумали, но вы трое единственные, с кем можно общаться на борту: Если вам повредят… Ты позволишь мне быть твоей патронессой?

— Безусловно, особенно если ты будешь посылать мне шоколад и журналы. Я тебе уже говорил, что ты бесподобна в этом купальном костюме? Да, говорил. Ты наверняка подымешь настроение у двух финнов и одного из моих приятелей.

— Кто-то упоминал об ядовитых стрелах… — сказала Паула. Она снова вошла в каюту. — Скажи откровенно, ты поверил в сказку о тифе? Нет, конечно. Но если не верить в это, тогда еще хуже, тогда вообще ничего не понятно.