Выйти из учительской. Отечественные экранизации детской литературы в контексте кинопроцесса 1968–1985 гг.

По причинам, как явствует, сугубо экономическим (пошив сказочных костюмов, изготовление реквизита, комбинированные съёмки, для которых у республиканской киностудии не хватало ни оборудования, ни производственного опыта) из отечественных сказок экранизировались в основном русские, реже – сказки других народов СССР. В лучшем положении было сказочное наследие Ближнего Востока: так, к сюжетам или хотя бы мотивам сказок «Тысяча и одной ночи» наше кино обращалось неоднократно. «Старик Хоттабыч» (реж. Геннадий Казанский, 1956) и «Волшебная лампа Аладдина» (реж. Борис Рыцарев, 1966), «Калиф-аист» (реж. Валерий Храмов, 1968), «Шахерезадиада» Тахира Сабирова (см. ниже), не считая мультфильмов и телеспектаклей – в общем, арабские сказки наши зрители знали лучше, чем сказки братских народов СССР.

К концу советского периода были сделаны попытки заполнить этот пробел. Так, на «Казахфильме» был снят фильм «Сказка о прекрасной Айсулу» (реж. Рустем Тажибаев и Виктор Чугунов, 1987). Рецензенты отмечали, насколько история оклеветанной и изгнанной из мужниного дома казахской красавицы похожа на сюжет «Сказки о царе Салтане», хотя в данном случае речь идёт не о заимствовании, а об архетипическом «бродячем сюжете». На республиканских студиях экранизации местных народных сказок тоже делались от случая к случаю. В Эстонии появился свой постановщик-сказочник, точнее, сказочница Хелле Мурдмаа («Чертёнок» (1981), «Серебряная пряжа Каролины» (1985), а также «Дикие лебеди» (1987) – по сказкам Г.-Х. Андерсена). В Белоруссии свой – Юрий Цветков («Маринка, Янка и тайны королевского замка» (1976)). В Туркмении – тоже свой, Мухамед Союнханов («Мал, да удал» (1974), «Волшебная книга Мурада» (1976) – оба по мотивам туркменских народных сказок о мальчике-с-пальчик по имени Яртыгулак). Конечно, по сравнению с текстом народных сказок эти картины не могли служить тем языковым мостом, каким были для русскоязычной аудитории сказки Роу и Птушко, т. к. в прокат выходили на русском языке, а не на национальном. Но, используя сложившийся язык советской киносказки, эти фильмы приближали ко всей детско-юношеской аудитории СССР своё фольклорное наследие.

Не могу не отметить в этой связи фильм «Самый сильный» (1973) по мотивам сказок народов Южного Урала – татарских и башкирских. Дело в том, что его постановщик Олег Николаевский, ученик Л. Кулешова и коренной уралец, придавал большое значение местному колориту: в Госкино РСФСР и СССР его называли «единственным режиссёром, в фильмах которого уральский акцент не раздражает». В картине «Самый сильный» не было, к сожалению, практически ни одного актёра татарской или башкирской национальности. Исполнители почти всех ролей были из Москвы (Николай Мерзликин, отец ныне популярного Андрея Мерзликина; погрузневшая Татьяна Клюева, ещё не вышедшая из амплуа сказочной красавицы; Евгений Весник – московская «палочка-выручалочка» Свердловской киностудии того времени). Москвичами были автор сценария Ярослав Филиппов и сочинители песен (композитор Евгений Стихин и поэт Григорий Поженян). Но всё равно сказка получилась по-настоящему уральская, чего не скажешь о ленфильмовской «Степановой памятке» (1976, реж. Константин Ершов), полной неуместной для детского фильма откровенной эротики и при этом начисто лишённой уральского своеобразия. А ведь в съёмочной группе были уральцы – соавтор сценария Глеб Панфилов и композитор Вадим Биберган. Впрочем, это и неудивительно.