Выйти замуж за бандита. Выжить любой ценой

Мне не хватает пары секунд, и с грохотом падающего ведра, врезаюсь в каменное тело. Делаю попытку отскочить, протиснутся под рукой, но все мои старания бороться с горой бесполезны.

— Смотри-ка, Ариб, нам сегодня повезло, — весело каркает чужак, стискивая руку на запястье и выворачивая его за спину. — Две недели бабу не драл с этой поездкой.

Он срывает хиджаб и присвистывает, поворачивая к другому и сально присасываясь к шее. Меня мутит, трясёт, выворачивает наизнанку, стоит взглянуть Арибу в глаза. В них похоть, желание сделать больно, звериный голод. Мне не вырваться, не спастись. Хищник поймал жертву.

Они спорят, кто первый меня трахнет, одновременно шаря лапами по телу, задирая робу и толкая на ближайшую кровать. Толчок настолько сильный, что я перелетаю через неё и падаю на пол с обратной стороны.

— Не хочешь на постели? Значит будем на полу. Так даже лучше, — выстреливают каждое слово, обходя преграду между нами и жадно потирая ладонями.

Говорят, в опасные моменты физический резерв увеличивается от вброса адреналина. Кто-то переходит на сверх возможного скорость, кто-то противостоит мощному течению, кто-то забывает о страхе высоты. Я же в ускоренном темпе ищу выход отсюда. Делаю бросок, ныряю под кровать, не чувствуя боли на содранном подбородке. Руки и ноги вспоминают, как надо ползти, а излишняя худоба позволяет просочиться под низким пространством. Ещё рывок, подняться на ноги и сделать спасительных пять шагов.

Там двор, там свои. Такие же опасные, но не смеющие нарушить приказ и тронуть рабов. Лучше столб. Лучше кнут. Лучше сразу смерть от ножа. Яркая полоска солнечного света, граничащая с мраком у двери. Шаг… Второй… Третий… Голой стопы касается луч, тепло опаляет лицо, прогибаюсь в спине, подаваясь всем телом вперёд, и резкий рывок назад, вырывающий с корнями волосы. И разрывающая сознание мысль — «надо было налысо, сейчас бы помогло».

— Мир! Где же ты, Мир?! Почему за мной не пришёл?!

Глава 28

Вероника

Кожу печёт от натянутости волос, намотанных на кулак, бедро прошивает тупой болью от падения и снятого следом об доски пласта кожи, страх парализовал связки, и вместо крика вырывается сиплый хрип. В глазах темнеет, пространство плывёт, и я не вижу, кто хватает меня за ноги, а кто подтягивает за подмышки вверх. Не сдаюсь, отбиваюсь, выворачиваюсь, пускаю в ход ногти, за что получаю удар по лицу и непонятную ругань.

— Не уродуй ей рот, — удаётся перевести, после очереди брани. — Я собираюсь им воспользоваться по полной.

Одежду с треском рвут, царапают бёдра, сжимают грудь, выкручивают соски и отвешивают ещё удар в живот, надоев бороться с сопротивлением. Складываюсь пополам и тут же оказываюсь коленями на кровати. Звяканье пряжки, хлопок по попе, и я уже знаю, что это последний мой день. Сорок восемь. Не так долго я продержалась здесь.

— А девка уже испробовала кнут и выжила, — шершавая ладонь скребёт по спине, обводя белёсый узор из шрамов. — Значит не такая слабая, как выглядит. Можно не осторожничать.

Вся сжимаюсь, ожидая худшего, что может со мной случиться, зажмуриваю невидящие глаза, стискиваю зубы, готовясь к разрывающей боли, и ощущаю прикосновение к губам влажной головки. От вони и ужаса мутит, тошнота подкатывает с новой силой, и я не сдерживаю её, освобождаясь от скудного завтрака.

— Дерьмо! Эта сука заблевала мне член и ноги! — орёт тот, что желал получить минет, а другой ублюдок истерично ржёт. — Тварь! Ну-ка вылезала всё!

Стаскивает за волосы на пол, впечатывает лицом в свой пах, удерживает там, лишая поступления кислорода. Даже не сопротивляюсь, с благодарностью принимая удушение и радуясь скорейшей смерти. Кажется, проваливаюсь в беспамятство и на периферии сознания слышу грозный рык:

— Отошли от неё! В этом доме не насилуют рабочих рабынь!

Я не знаю, кто остановил этих монстров, но не могу понять, благодарна ему, или нет. Только что незнакомец вернул меня в ад, лишив освобождения тела и души. Всё, что происходит дальше, проносится мимо меня. Прихожу в сознание от холодной воды и похлопывания по щекам.

— Дура. Тебе всего лишь надо было держать закрытым лицо и не попадаться мужчинам на глаза, — устало причитает Джабира, смачивая тряпку и стирая кровь. — Думаешь, здесь плохо? Нет, девочка, плохо будет в доме удовольствия. Неделю, две, месяц тобой попользуется младший Аль-Саффар, потом отдаст старшему, а тот не отличается нежностью и терпением. Если выживешь после его забав, передадут для удовлетворения бойцов, а они частенько совокупляются с одной шлюхой по несколько человек.

— Я не пойду туда. Лучше смерть, — подбираю нужные слова, отталкивая руку женщины.

— Свершилось чудо. Немая заговорила, — фыркает Джабира. — Велено дать тебе отлежаться до завтрашнего дня, так что отдыхай и набирайся сил.