Выйти замуж за злодея

   Вообще, продавать подаренный мужчиной букет — дурной тон. Настолько дурной, что о торговле даже стыдно думать. С другой стороны, если в гостиной испускает ароматы целая подвода роз, то стоит или тихо дохнуть, или активно думать, куда щедрый подарочек сплавить… Или набивать саше. Но у нас в квартирке просто не найдется столько моли.

   — Ты права, — отозвалась я. — Претензии вряд ли будут предъявлять.

   Неожиданно в тишине раздался стук медного молоточка, висевшего на входной двери. Мы с Рутой подпрыгнули и невольно повернулись к заставленной цветами гостиной, будто рассчитывали, что гость материализуется посреди комнаты. А еще лучше, если переместится одной туфлей в ведро с розами. В голове мелькнула идиотская мысль, что Соверен Гард непостижимым образом разгадал злодейский план и появился, чтобы отвесить почти заслуженный фунт презрения.

   — Я открою, — поднялась я из-за стола.

   На пороге стоял уже знакомый охранник. Без преувеличений, у меня нервно дернулся глаз.

   — Вы снова хотите меня куда-нибудь доставить? — изогнула я брови.

   — Нет, я…

   — Боже! Может, вы приехали забрать цветы?

   Наверное, стоило скрыть радость в голосе, но как можно сдерживаться, если на горизонте замерцала перспектива скорейшего избавления от цветочного ада? Я собственными руками помогу перетащить оранжерею в… Куда там надо нести?

   — Господин Гард просил передать, — быстро выпалил охранник и подвинулся.

   За его широкой спиной прятался невысокий мужчина в темном костюме и с большой черной коробкой в руках, на боку которой поблескивала эмблема дома мод Арлис. Глаз теперь не просто дернулся, а меленько и неприятно задрожал.

   — Примите, пожалуйста, госпожа Астор, — с кроткой улыбкой протянул слуга коробку через порог. На острове Анадари ничего и никогда не передавали через порог — это считалось еще одной дурной приметой, приводящей к потере денег. Если подумать, то все островные приметы сводились к потере или внезапному, как божественное благословение, возникновению злотых в кошельке. Второе, правда, реже.

   — Воздержусь, — попыталась я отодвинуть коробку.

   — Нет уж, примите, — настойчиво пихнул посыльный подарок.

   И тут я поняла хитрый маневр охранника! Осознав, что длинноногая нимфа еще тот крепкий орешек, совершенно не желающий оказаться заваленным подарками, он позвал подмогу.

   — Только если вы заберете розы! — нашлась я.

   — Но розы доставляли не мы, — несколько растерялся мужчина в костюме.

   — Нет? Как хотите.

   Дверь захлопнулась перед носами посыльных. Подозреваю, они посчитали меня чокнутой.

   — Кто был? — позвала Рута из кухни.

   — Коммивояжеры, — соврала я, но не успела вернуться в кухню, как снова раздался стук молоточка. Решив дать точное направление, куда слугам катиться вместе с подарками, я широко распахнула дверь, но крыльцо было пусто. Зато коробка лежала на коврике. Пришлось выглянуть наружу. Двое взрослых мужчин спешной походкой, видимо, боясь, что их догонят и вернут коробку, а заодно отвесят пару ласковых слов, маршировали к карете.

   — Эй! Господа! — крикнула я, но «господа» как последние хулиганы не оглянулись и прибавили скорости. Бежать за поверенными я поленилась. Платье можно было отправить почтой в башню Гард, пусть сами разбираются, что с ним делать. Я подхватила коробку и неловко втянулась в тесный холл, ударившись о большую рогатую вешалку.

   Под крышкой, как я и подозревала, пряталось то самое золотистое платье из тончайшей ткани, из-за которого меня заставили изображать неподвижный манекен. Я вытащила из конверта карточку.

   «Наденьте на завтрашний ужин. Карета будет ждать в пять вечера», — в нахальной манере, словно давал распоряжения, написал Соверен Гард.

   — Теперь коммивояжеры дарят платья? — не без иронии уточнила Рута, разглядывая содержимое коробки. — Не знаю, что за мужчина у тебя появился, но он определенно пытается произвести впечатление. Богат?

   — Даже слишком, — буркнула я, небрежно закрыв коробку. — И точно не планирует жениться в конце месяца.

Кабинет мадам Драмлин, наставницы приюта «Солнечный ветер», в точности походил на его хозяйку: строгий, безликий, пахнущий старым чердаком. За окном светило солнце, радостное и теплое, но, пробиваясь сквозь оконную раму, оно рисовало на темном паркете решетку. Как в застенке.

   Старая карга… Проклятие! Я только что назвала Драмлин старой каргой!

   Да как твои мысли, Лаэрли Астор, только посмели повернуть в этом недостойном направлении? Разве не знаешь, что не следует думать плохо о наставнице приюта, когда сидишь прямехонько перед ней на жестком стуле? Стул ни при чем, хотя мог быть и помягче, мы же не на судебном заседании. Но карга — демон меня раздери! — наставница Драмлин совершенно точно обладала даром улавливать все мысленные ругательства в свой адрес еще на стадии их зарождения.

   В общем, глубокоуважаемая старая леди сидела за громоздким письменным столом, постукивала по бумагам кончиком перьевой ручки и буравила меня тяжелым взглядом, определенно пытаясь поймать на лжи. А врала я напропалую, не стесняясь и не ведя бровью.