Выход

Она посмотрела на Лимпопо, наблюдавшей за этим разговором с откровенным интересом. Сутулая старуха, с блестящими глазами, пребывающая в неизменной готовности не допускать больше никаких оскорблений и унижений, – волей, которая была заметна из дальнего космоса. Гретил знала еще с их первой встречи, что эта женщина была настоящим супергероем.

– Ласка хочет узнать, поедешь ли ты со мной.

В голосе Лимпопо не было и тени сомнения:

– Нет, здесь столько нужно восстанавливать. Здесь мой дом. Я купила его проведенными здесь четырнадцатью годами своей жизни. Впереди еще много сражений, и я хочу быть здесь, чтобы стоять в одном строю с теми людьми, которые дрались за это место. Я остаюсь.

– Слышала?

– Передай, что мы ее любим. Передай, что здесь у нее тоже есть свой дом. И она может приехать в любое время.

Гретил все передала. Лимпопо тяжело кивнула. Парни смотрели на них широко раскрытыми глазами, все еще не веря, что им отменили смертный приговор.

– Скажите другой Лимпопо, что ей не нужно больше переживать из-за моего скорого возвращения, – добавил Итакдалее.

– Уверена, она будет в полном восторге.

Как выяснилось, симы тоже могли фыркать. Для Гретил это оказалось чем-то новым.

Эпилог Еще более лучшая нация

Это ничуть не походило на пробуждение, но Ласка была уверена, что она спала. Во сне был Бильям, безобразнейшим образом флиртовавший с Нузи, что совсем не могло быть правдой, так как Бильям уже давно был мертв. Керсплебедеб же была на орбите, оставалась там уже пятнадцать лет и клялась, что не чувствует никаких негативных физиологических эффектов. Их устранили благодаря пусканию порожняком и фарме, которую напечатали на биореакторе станции. Там были доктора, некоторые даже присутствовали лично, но большая часть находилась в сети. Они излагали свои соображения о ее сканировании, о раке, который съедает ее печень и вот-вот доберется до крови. И ее отец! Они говорили с Корделией. Все было как в старые добрые времена. Еще там была Надя, и, черт возьми, они с удовольствием потискали друг друга прямо на глазах Гретил. Даже воспоминания об этом заставили ее покраснеть.

Красные от стыда щеки напомнили, что у нее было тело. Мысли о своем теле напомнили ей о том, что ее пустили порожняком, припарковали ее, так как у нее развивался рак. Это она не придумала. Она припарковала себя после слезной вечеринки с парнями: крупными, прыщавыми подростками; там была Гретил: старая и печальная, усиленно пытавшаяся это скрыть; там были ее друзья. Там была Корделия, она ушла за пределы огражденного стеной города, где до этого жила вместе с папой. Корделия принесла с собой экран, на котором появилось лицо папы в режиме реального времени. Он говорил о чем-то безотлагательном и безысходном, что довело ее до слез. Но теперь она не помнила, что это было.

Ее пустили порожняком. Теперь она пришла в сознание. В комнате. Она осмотрелась. Полутьма. Приятный запах. Как лес, с оттенком ароматного водяного пара. Как будто рядом находился онсэн. Сера, эвкалипт. Она лежала на больничной койке с перилами. Она видела свет от инфографики по бокам койки, его отражение от темного, должно быть, каменного пола вокруг. Окно, тончайший луч солнечного света под занавешенными шторами. Она прислушалась к своему телу и поняла, что ничего не болит. От такого облегчения она практически заплакала. Перед тем, как ее пустили порожняком, все болело. Все время, по всему телу.

Она соединила руки и сжала ладони. Это чувство было… странным. Почему странным? Она не знала. Послышались шаги. Открылась дверь. Теперь она смогла оценить размеры комнаты. Не больше той спальни, где они жили с Гретил. Она почувствовала более сильные и резкие запахи онсэна. Ее кожа жаждала ощутить воду и пар. Ей хотелось сесть, но стоило ли это делать?

В дверях стоял человек. Мужчина. Он подошел к ней. Улыбка. Борода. Молодость. Он был одет во что-то странное, выглядевшее гладким, тугим. Она даже могла видеть все контуры его паха. Это было цельнокроеное одеяние. Такая одежда вышла из моды век назад, а может, было напечатано через пятьдесят лет после того, как она заснула. Сколько же времени прошло?

Мужчина улыбнулся. Она почувствовала головокружение. Лицо было знакомым. И это казалось невозможным. Она почувствовала его запах, приятный, запомнившийся после стольких дней и ночей, которые они провели вместе, пройдя тысячи дорог.

Она практически смеялась, когда выговаривала: Губерт Вернон Рудольф Клейтон Ирвинг Вильсон Альва Антон Джефф Харли Тимоти Кёртис Кливленд Сесил Олли Эдмунд Эли Вилли Марвин Эллис Николас Эспиноза. Потом рассмеялась. И он засмеялся вместе с ней. И в этом смехе рассеялись все мысли о том, что это мог быть сын Итакдалее, или его клон, или робот.

– Как такое может быть?

Он вытянул вперед руки, гладкие, без морщин, живая упругая плоть.

– Нравится?

Она взяла его руку, теплую, молодую, настоящую. Поднесла к щеке. Залила ее слезами.

– Как?!

Она смотрела на его руки, гладкие, без единого изъяна.

– Так же, как у тебя.