Выход

Она улыбнулась так, как улыбалась только при своих. Старые «Б и Б» рухнули точно по расписанию примерно за месяц до отъезда Ласки, рассыпались из-за желчности новых хозяев, и Лимпопо с нескрываемым удовлетворением бродила среди развалин своего опороченного творения, однако злорадство сошло на нет, когда она дошла до тех мест, где стены были измазаны высохшей кровью. Развернувшаяся здесь трагедия никогда не публиковалась здешней меритократической командой, хотя сеть была наполнена оскорбительными сообщениями, обвинениями и охаиваниями. Предположительно никто не умер, но, если кто-то и погиб, никто бы об этом не стал распространяться.

Тэм кивнула:

– Я слышала об этом. Хотелось бы посмотреть, что произойдет, если мы не будем ограничены ресурсами. Весь груз в сохранности?

– Да, – ответила Лимпопо. – Было трудно без механоидов.

Ласка вспомнила, как механоиды уничтожили ее мотовездеход и грузовые контейнеры:

– Эти механоиды были отсюда?

– Да, – на лице Лимпопо читалась такая ярость, что Ласка даже отпрянула. Она никогда не видела Лимпопо такой разозленной. Это было страшно. – Группа наемников и каких-то инфотехнологических бандитов взломала все, что можно, с помощью уязвимости нулевого дня[43], которую купили у каких-то подонков – исследователей информационного оружия в дефолтном мире. Они получили контроль над флотом дронов, а когда мы попытались их вылечить, забрали механоидов.

– Сеть «Б и Б» в безопасности?

Лимпопо пожала плечами:

– Ужасно, правда? Может, они внедрили какие-то глубокие закладки, которые мы никогда не найдем. Мы сделали все, что могли, проверили контрольные суммы по резервным копиям и известным надежным источникам. Уязвимость нулевого дня выявили и исправили очень быстро, так как она поразила основную магистраль[44] вплоть до лагерей беженцев ООН, в которых живет около миллиарда человек.

Гретил присвистнула.

– Представляю себе все гадости, которые можно провернуть через уязвимость во всей сети УВКБ по делам беженцев.

Она и Лимпопо переглянулись:

– Это кошмар любого администратора УВКБ. Мы никогда не сотрудничали с ними настолько тесно, как в эти дни. Они все исправили за час по всей своей базе, однако имеются и другие ответвляющиеся проекты, типа нашего, которые могут быть уязвимы к полной блокировке или к порче отопления, вентиляции, кондиционирования воздуха, что может вывести из строя всю систему.

Лица обеих женщин выражали озабоченность. Ласка чуть не засмеялась. Однако понимание того, что эти двое во многом похожи, остановило ее. Иногда в течение всех этих лет, проведенных в «Б и Б», она ревновала, наблюдая за романтическими отношениями Лимпопо и Итакдалее и думала, что это произошло из-за Итакдалее. Однако теперь она засомневалась: может, все-таки причиной была Лимпопо? Гретил была огромной, как сама жизнь, версией Лимпопо, больше во всех физических и эмоциональных аспектах. Это открытие заставило Ласку забыть об их тяжелом разговоре.

Тэм вывела ее из оцепенения:

– Насколько определенно можно сказать, что с сетью все в порядке, не принимая желаемого за действительное? – Тэм часто говорила то, что все остальные думали, но боялись сказать. – Мы переведем Бес в оперативный режим, так ведь? Потом ГК? Может, и тех наемников, почему бы и нет. Никто из нас не хочет, чтобы наши друзья оставались мертвы, пока не начнем использовать полностью новый набор центральных процессоров.

Сет шумно ударил руками по воде:

– Пойдемте, расскажем об этом мертвякам!

Ему нравилось нарушать спокойствие. Не говоря уже о том, что он увидел у Тэм.

Лимпопо сказала:

– Все верно.

Вода уже не была такой уютной, и разговаривать дальше не хотелось.

[IX]

Бес успевала повсюду. Команда «Б и Б» все никак не могла наговориться с ней. Жители касались интерфейсных поверхностей по всему зданию, побуждая ее к общению. Даже при наличии большого объема вычислительного времени ей приходилось ставить всех в очередь и выходить с ними на связь, когда те бродили по лесам или лениво отдыхали в общем зале.

Но у нее всегда находилось время для Ласки.

– Как дела у ГК? – спросила Ласка.

У Бес больше не было мигающего курсора, однако Ласка все еще могла определять язык ее телодвижений по паузам. Сейчас эта пауза была странной.

– Ничего хорошего. Я пыталась поговорить с ним об этом, но он совершенно не хочет стабилизироваться. Для меня стабилизация означала найти то пространство возможностей, где я могу совладать с тем, что стала мозгами в банке. Возможно, что у ГК нет того же ряда параметров.

– Что? Это же ГК! Он любит такие вещи! Он жил ради этого! Это как ракетостроитель, боящийся высоты!

– Я ничего не знаю об этих аэрокосмических мужчинах, но одна из причин, по которой люди занимались выгрузкой сознания, – это непреодолимый экзистенциальный страх перед смертью. Если ты не интересуешься такими вопросами, то не будешь заниматься этим вообще.