Выход 493

«Рыба», — нашел он объяснение. «Какая рыба?» — усмехнулся ему в глаза страх. Но в следующую секунду Лек уже забыл об этом. Приблизительно в полутора метрах от того места, где он лежал, он нащупал какой-то твердый предмет, формой похожий на приспущенный мяч. Это был его шлем.

«Шлем — это хорошо, — подумал Лек, отложив его в сторону. — Но где же винтовка?»

Лек вскинул голову. Увлекшись поисками винтовки, он мог легко подпустить невидимого врага (а кого же еще?) и теперь до появления белых кругов перед глазами всматривался в темноту. Ни хрена не видно. Лишь слышен напоминающий короткие детские всхлипы чей-то чавкающий шаг.

Лек стер рукой с бороды грязь, поправил резиновую повязку, закрывавшую глаз, сплюнул и поднял взгляд вверх. Отверстие люка оказалось прямо у него над головой. Не то чтобы очень высоко, но не допрыгнуть. Да и выиграешь ли что? Не сдохнешь в болоте, так сгоришь на солнце. Выбор так себе.

На лице его вдруг появилась странная ухмылка.

— Вот ты где, — прошептал он, заметив запутавшийся в переплетенных корнях ремень из плотной ткани.

Он все отчетливее слышал хлюпающие звуки приближавшихся шагов. Медлительная тяжеловесная поступь, скорей всего, принадлежала неуклюжему гиганту, с трудом переваливавшемуся с ноги на ногу. Хотя Лек не исключал, что это акустический обман, а на самом деле к нему вдоль стен бесшумно, выверяя каждый свой шаг, подкрадывается проворный стремительный хищник — куда более опасный враг, нежели неповоротливый тяжеловес.

Страх холодной рукой прикоснулся к внутренностям.

Медлить нельзя. Негромко хыкнув, он подпрыгнул и, схватив свисающий ремень, потянул вниз. Слава богу, винтовка была все еще там!

Больно получив прикладом по голове, он тем не менее вцепился в винтовку бульдожьей хваткой. Она была горячей, будто только что вынутые из печи пирожки. Деревянное ложе и приклад покрылись мелкими трещинами, но он не ощущал жжения в руках — возможность осязать любимое оружие вдохновила его, придала его мятежному характеру боевитости и уверенности в себе.

Лек передернул затвор и отступил с пятна солнечного света в темноту. Изготовившись к стрельбе с колена, снайпер весь обратился в слух, пытаясь по звуку определить, где находился враг. Но хлюпающие шаги исчезли. Тишина. Звенящая от напряжения, опасная тишина заполнила подземелье, будто струны натягивая нервы стрелка. Нечто замерло, так и не выйдя на свет.

«Хитрая тварюга, — с досадой подумал Лек. — А вдруг это человек?! — вспыхнула в мозгу неожиданная догадка. — Черт, как же я сразу-то не подумал об этом? Ну да, это кто-то из наших!»

«Ага, как же, — пробасил гнусный внутренний голос. — Держи карман шире! Кто ж за тобой придет-то при плюс пятидесяти пяти в тени?»

— Эй ты! — Лек вздрогнул, услышав свой собственный голос.

В ответ, как он и предполагал, не было слышно ровным счетом ничего: ни хлюпанья, ни чавканья, ни дыхания.

Сердце у него заколотилось, руки как-то нехорошо дрогнули, а во рту отчего-то стало сухо и противно.

— Слушай, у меня есть оружие, — на всякий случай сказал он, решив больше не повышать голос. — Ты меня понимаешь? Подай какой-нибудь звук. Хлопни по воде! — скомандовал Лек, стремясь, чтобы его голос звучал как можно грознее. — Если ты даже не человек, но ты меня слышишь и понимаешь, хлопни по воде.

Гулкая тишина. Только слышно, как колотится в груди сердце.

Казалось, за это время снаружи стало еще темнее.

— Хлопни! — почти умоляюще выкрикнул Лек, представляя, как пялится на него из темноты хищная, голодная тварь, выжидая подходящий момент, чтоб сделать свой смертельный прыжок и вцепиться ему в глотку.

Никаких звуков. Страх медленно пробрался ему в душу, как пробирается холод внутрь подвешенной на крюк в морозильной камере свиной туши. Крепко сжимая в руках винтовку, Лек замер каменным изваянием. Замер, почти не дыша.

Но не было видно абсолютно ничего. Взбудораженная фантазия рисовала в черной глотке тоннеля всевозможных химер: острозубых, клыкастых, громадных, как медведь, и тощих, с острыми руками-лезвиями. Даже таких, которых он не видел никогда и не слышал о их существовании. Картинки перед его глазами менялись с такой скоростью, что вскоре слились в одно мерцание, в какую-то бессмысленную анимацию, в которой нельзя было уже ничего разобрать. Существа стали похожи на головоломные геометрические фигуры, клубки проволоки или нитей, каракули, рисованные детской рукой… Пока не исчезли с воображаемого экрана полностью.

«Боже мой, ведь он видит меня!» — резанула по живому очередная догадка. Сразу же припомнились слова Кирилла Валерьевича о том, что многие животные (будем хоть изредка называть их так) обладают превосходным ночным зрением, каким обладали раньше кошки и совы.

«О-о, какой же я идиот! Мой шлем!» Ему был хорошо виден прикрепленный примерно на уровне правой брови, задорно подмигивающий красноватой линзой, бочоночек прибора ночного видения.