Выход 493

Все надежды на то, что Коран покинул борт до того, как на него свалилась трехсоткилограммовая тяжесть разбилась в прах при одном только виде забрызганных кровью стекол. Самого же Корана было видно лишь отчасти — крыша спереди была прогнута настолько, что разложила спинки сидений. Из-за руля виднелись забрызганные кровью штаны и подрагивающая рука.

С другой стороны машины появилась темная фигура Секача с выведенной на шлеме красным эмблемой в виде перекрещенных серпа и молота, которая всегда вызывала у Кирилла Валериевича непреодолимое желание окунуть Секача в бочку с черной краской.

— Он жив! — радостно закричал Секач, приподняв край искореженной крыши с пассажирской стороны. Через узкое забрало шлема выражения его лица Кириллу Валериевичу не было видно, но и без того ясно, что тот не просто рад — он весь светится от счастья. Это значило, что Коран жив.

— Я здесь. — Его окровавленная рука слегка шевельнулась.

— Успел, бродяга, залечь! — так же радостно выкрикнул Секач. — У-у-у, водила, мать твою так! Кирюха, тяни дверь, я крышу подержу!

Похоже, что азиат все-таки не так уж и прост, как это могло показаться попервоначалу. Живуч оказался, зараза! И Слава Богу!

И все бы хорошо, все бы просто замечательно, если бы не жгущее головы восходящее солнце и не возникшая где-то на полпути между «Чистильщиком» и ближайшим холмом широкая тень второго крылача.

Первое несло смерть без умысла, ведь, по сути, у него не было выбора — оно выполняло свою работу, как и за миллиард лет до сего утра, и как, вероятно, еще многажды будет ее выполнять с той же неизменной педантичностью. И на то, как пагубно оно влияет на человека, собственноручно сжегшего небеса, ему, по всей видимости, было и будет наплевать. Что касается второго, то тот, по всей видимости, решил во что бы то ни стало завершить дело собрата и уничтожить экипаж хотя бы одной машины.

Подобно летчику-камикадзе он устремился на врага. Понимая, что ему уже все равно не найти укрытия от безжалостно палящего солнца, крылач, с увесистым камнем в лапах, бесстрашно летел навстречу пулеметам. И хотя его яростный вопль звучал уже не так устрашающе, как когда их было двое, тем не менее, по взмокшей от пота спине не может не пробежать холодная дрожь.

Нарушая отданый Крысоловом приказ, стоявшие за пулеметами стражники открыли огонь, не став ждать, пока тварь приблизится на среднюю дистанцию. Первым, кто ослушался приказа, был молодой сталкер по прозвищу Лек. И хотя знал, что трепки ему не избежать даже в этой ситуации, казалось бы вполне себя оправдывающей — ведь не иначе как самого Крысолова прикрывал — он не сдержался и нажал на курок. А затем и остальные стражники, подобно спортсменам на беговой дорожке, совершившим фальстарт интуитивно, заметив, что кто-то дернулся раньше, чем прозвучал свисток, также принялись расстреливать порхающую тварь. Большая часть с особым усердием вылитых укрытскими мастерами пуль ушла в молоко, но нескольким все же удалось поразить главную цель.

Крылач задергался, будто кто-то прикоснулся к его оголенным нервам, чаще замахал левым крылом и сменил свой первичный курс, решив сделать круг и подойти с тыла.

— Как же ты меня затрахал, чертов летака! — выругался Лек, следя за тем, как тварь начала отдаляться.

Решив, что пулемет с такой дистанции малоэффективен, он с негодованием упаковал его обратно в ящик и, не обращая внимания на жгучую боль в спине, будто кто-то засыпал ему за шиворот раскаленных углей, согнулся, пошарил рукой внутри капсулы и вытащил свое любимое оружие.

— Ну, — довольно ухмыльнулся он, — покажи мне еще, как ты умеешь летать!

Парень, лет которому было чуть больше двадцати, считался талантливым стрелком и опытным, как для своего возраста, сталкером. Имел много успешных выходов на поверхность, в том числе для прикрытия групп ученых, и это при том, что у него вот уже три года как не было левого глаза — вечное напоминание о первой вылазке…

Крысолов, — чего уж тут греха таить, — после того случая даже думал перевести его на другую должность, а то и вообще от службы отстранить. Но как-то сумел выпросить бедолага себе второй шанс доказать, что не все еще для него потеряно. И хоть заместо левого глаза, который ему выела брызнутая сколом кислота, он носил на одетой наискось шлейке круглую резиновую заглушку а-ля морской пират, закрывавшей дыру в черепе, это отнюдь не помешало ему обрести славу отличного стрелка.

Мудрено ли, что только ему была доверена единственная из уцелевших в Укрытии винтовок с оптическим прицелом? И пускай возраст «старушки» уже подходил к столетней отметке, и вид она имела архаичный, свою работу Gewehr 43 в умелых руках выполняла на все сто. И в сложных ситуациях, когда прикрывать группу нужно было с дальних дистанций, аналога старой немецкой винтовке не было.