Выход из положения

— Да где же они все? — это было не привычно, дом в котором раньше жил он и его семья, тоже был пуст. Он стоял под окнами и думал, куда бы ему пойти? В школу, где учились его дети, в метро, чтобы приехать к работе своей Тамары, или в скверик, где они могли гулять. Он видел свой старый район и знакомые лавочки в парке под их окнами, дорожку, ведущую к булочной, шоссе, по которому можно было придти к рынку и метро. Но все было как-то замедленно, и как будто на экране, в который он не мог войти, хотя бы и видел все, что изображено на нем. Вдруг около ящиков для отходов он увидел старый выброшенный шкаф с открытой дверкой, в которой блеснуло, оставшееся там зеркало. С опаской проходя мимо этого шкафа, он все-таки не удержался и глянул в темноту зеркала, он увидел там только свои испуганные глаза, которые он и не узнал и даже испугался. Холод пронесся по его спине, и как будто, ударило током.

* * *

Проснулся он в ужасном состоянии. Он вспомнил, что уже видел такой сюжет, мало того, он снился ему с разными интерпретациями время от времени. Первый раз такое гнетущее впечатление он ощутил где-то, да, еще до своего отъезда в Африку. Но вопреки этому сну, все в жизни Виктора стало на удивление прекрасно. Исполнялись его давнишние желания, так, как он не мог и предположить еще год назад. Год назад от этого момента в его жизни шла черная полоса, а потом вдруг пошла белая. Правда, получение квартиры немного разбавило черный цвет, и он стал серым, а уж теперь ослепительно белый свет сиял ему от любой бывшей проблемы. Теперь у него их попросту не было. И поэтому и был такой резкий резонанс печального сна со сверкающей действительностью, поэтому он и запомнил этот сон, что ничего плохого после него не произошло, а даже наоборот. Может быть, и теперь что-то хорошее ждет его?

Вагон дернулся и остановился. Виктор поднял занавеску и прочитал, — Курск. О боже еще часов шесть пути. Надоело. Он хотел выйти на платформу, и купить пирожок у какой-нибудь бабульки, но в это время по вагону пронесся поток голосов, смеха и резких переговоров.

— Цыгане. Они пробирались по узкому проходу, явно подгоняемые кем-то сзади, и все равно успевали предложить какие-то вещицы для продажи и протягивали руку, чтобы пригласить погадать. Черноволосые и золотозубые, увешанные платками, предлагали погадать и сказать всю правду. Виктор уже хотел было согласиться на пару слов с одной из них, как увидел, что сзади идет проводник их вагона, симпатичный здоровяк и подгоняет эту стайку.

— Идите, идите, чавале, не нужно по вагону гулять, запрещено. Я вам сейчас кое-что вынесу на платформу, стойте там.

* * *

— Не связывайтесь с ними. Обворуют, не заметишь. Я то их знаю. Я им заварки с сахаром дал, они и рады. А если кто хочет, я вам и сам погадаю, я ведь на половину цыган. Меня мать всему научила, — сказал проводник, подходя к открытому купе рядом с Виктором.

— Ой, правда! — завизжали девчонки из соседнего купе. Погадайте, и мне, и мне защебетали девчонки, мы вас ждем!

— Сейчас обнесу всем чай, и потом зайду, — пообещал проводник.

— Шикарный проводник нам достался, всю дорогу чай предлагает, — подумал Виктор. И такой приятный вид, и можно сказать очень культурное поведение, прямо официант из большого ресторана, или человек, который для чего-то играет эту роль, будучи сам намного выше ее.

— Ну, кто первый? — вошел в купе проводник, и поставил на столик четыре стакана дымящегося чайку.

— Я, — заверещала от восторга рыженькая девчонка.

— Вы девчонки пока выйдите, чтобы не мешать. Пока вон у молодого человека чай попейте. Это должна слышать только она, — сказал проводник.

— О, заходите, я в малиннике буду, обрадовался Виктор, присмотрев себе так для интереса одну рыженькую. Девчонки захватили с собой стаканы и конфетки и стеснившись на сидениях со смехом и разными ужимками стали пить чай, вспоминая свой отпуск и свой пансионат.

— Вот посмотрите, в этой книге мои стихи, — показал Виктор им книжечку, стараясь делать обычный вид.

— А вы что поэт, — заверещали девчонки. А какие еще у вас книги. А дайте нам свой автограф, и телефон, — просили они. Виктор расписывался на фотографиях девочек, и ему очень нравилось это внимание и их восторги. Одна девочка сфотографировала его на поляроид, и подарила ему эту фотографию, где он красовался там в обществе хорошеньких мордашек.

Через минут тридцать, желания девчонок были удовлетворены, они выходили в коридор с округленными глазами. Все угадал, — шептали они.

— Виктор идите, он и вас зовет, — сказала ему девочка, вышедшая из купе последней.

Все получилось как-то естественно, и Виктор, усмехнувшись, что раз просят, то он зайдет, зашел к проводнику и сел напротив него.