Выход из положения

— Виктор, это я. Таня. Я на следующей неделе собираюсь в Москву. Может быть сможем встретиться? — многозначительно спросила она. Посидим поболтаем, девочки тебе все привет передают. А я, у меня тут такие приключения, ну я тебе потом расскажу. Готовь шампанское…

— Стрекозка моя, я бы был рад, но завтра улетаю. Ну так жаль, если бы ты знала, — прощебетал Виктор.

Настроение его снова поднялось, и слова Вали уже не казались ему такими страшными, оценка самого себя пошла вверх, и яркий свет обаяния Танечки, сгладил его страдающие краски.

Виктор не ожидал такого поворота событий.

— А откуда она узнала мой телефон? — подумал он. Я ведь ей, по-моему, не говорил. Хотя для Танечки нет ничего невозможного! Рвать связь с Татьяной ему не хотелось, это была своя девчонка, скорее даже, свой парень. И опять же возможность напечататься. У Танечки везде были знакомые, и она обещала поговорить с местным издательством о его книге стихов. Это была бы его первая книга! Целая, вся только из его стихов! И чего он хотел больше, иметь жену или увидеть рождение своей книги, он уже не знал. Хотя был и третий вариант. Получить и то и другое. Если обстоятельства не будут против.

Ну что ж! Что не делает Бог, все к лучшему, — подумал Виктор и принялся собирать, чемодан.

Когда все было готово, раздался звонок в дверь.

* * *

Вить, пойдем, выпьешь с нами за Колю, — сказала Валя. И ему будет приятно увидеть тебя с нами.

Виктор затаил дыхание, он не смог вымолвить слова, и только кивнул головой. Он чуть даже не заплакал, но эта энергия надрыва прошлась по его нервам и дернулась в щеке. Виктор потер щеку и сказал, я сейчас, только оденусь. Он пропустил все слова ее, уловив только смысл приглашения.

Валя шла в свою квартиру вся красная от волнения.

— А ты боялась. Мужиков нужно самим брать. Они же ленивые. Залягут, и будут страдать. Но не поднимутся! Ты же видела его морду, — проговорила подруга.

— Да, — ответила Валя.

* * *

Через несколько минут пришел Виктор.

— Я знал Коляна шесть лет. Прекрасный был человек. Вечный ему покой и память, — сказал он, встав за столом с рюмкой, не зная, что придумать еще к своим словам.

Все выпили.

— А вы знаете, у меня есть стихи, я их написал в Сочи и они посвящены моему другу Николаю, вдруг вспомнил он.

— Конечно, прочтите, сказали женщины, он может быть, тоже услышит Вас.

Виктор проверил в памяти первую строфу и начал читать.

Пенится, искрится красное вино,
Что грустить о прошлом, прошлое ушло!
Друга с того света мне уж не вернуть,
Короток, не долог в нашей жизни путь…

У женщин появились слезы. И Виктор был польщен, что его слова дошли до слушателя. Ведь он стремился именно к этому эффекту.

Он поднял голову, чтобы поднять еще одну стопку, как вдруг увидел Коляна, который стоял напротив него и неуклюже вытирал слезу с глаз. Он прятал ее от окружающих.

Колян, хотел было, машинально сказать он и протянуть навстречу ему руку для пожатия, как вдруг волосы на его голове поднялись дыбом и мурашки дошли до самой шеи. Он застыл, как вкопанный с полу протянутой рукой, и только успел услышать слова женщин, — пришел, пришел. Они ринулись в сторону Коляна, и последнее, что заметил Виктор, это то, что Колян отражался в зеркале. Виктор машинально оглянулся назад, но там никого не было. В голове у него что-то отключилось, и очнулся он оттого, что Валя и Люба били его по щекам.

— Слава Богу, очнулся, — сказали они. Виктор посмотрел со страхом в зеркало, вдохновленный только лишь спокойным поведением женщин, но ничего там не увидел.

Мне показалось… он не стал продолжать, не желая делать больно Вале и выглядеть при всех дамах смешным.

Вы, наверное, давно никого не хоронили? — сказала Люба. Такое бывает, от нервного перенапряжения.

— Наверное, — подумал Виктор. Он действительно сегодня перенапрягся.

— Ой, а у вас здесь какой-то шрам, свежий. Что с вами случилось, — спросила Люба.

— Это я в Сочи головой о дно трахнулся, да главное, второй раз по живой болячке! Приехал, чтобы подлечиться, а получил обратное. Может быть это последствия. Мне говорили, чтобы я отлежался, а я сами понимаете, расхорохорился и в первый же день снова плавал, — Виктор вспомнил и другие свои необузданные вечера и заткнулся, немного покраснев.

— Коленька остался доволен, — сказала Валя, что ты здесь, что ты ему стихи посвятил.

— А вы что тоже его видели, — удивился Виктор, и глаза его снова стали напряженными, а плечи ушли в голову.

— Когда он умер, я не закрывала зеркал. Вот он и остался там в них, сказала Валя. Ведь это право каждого.

— Я тоже его сегодня в сквере видел, — сказал Виктор. Получается, что он не только в зеркале?

— Все, все, об этом нельзя говорить вслух. И открывать зеркала надолго нельзя. Скушай салатик, — сказала Валя. И вот этот холодечик.

Виктор грустно улыбнулся, накалывая на вилку кусок холодца, помазав его хреном. Так его подчевал Колян, в те прекрасные времена.

За столом стало тихо.