Выход на бис

Ан нет, американские дедули и бабули очень не хотят стариться. Всю жизнь провертевшись как белка в колесе, наголодавшись, быть может, в юности, при «Великой депрессии», навоевавшись вволю с японцами, корейцами и, ежели кто не состарился, с вьетнамцами, накрутив кое-какие бабки, нажив домишко, машинку, детишек, которых надо искать по всему земному шару с внуками и правнуками, эти старички решили напоследок отвести душу. И, между прочим, очень может быть, что данные старички вовсе не прожили полвека в дружной семье, а, овдовев, каждый в отдельности пустился на поиски романтических приключений. Или даже сбежал от законных половин на старости лет.

Оставшиеся дамы и мужчины были одной компанией. То ли познакомились уже на Гран-Кальмаро, пока загорали на антильском солнышке, то ли прямо из Штатов в таком составе выехали. Судя по загару, недельку они уже пожарились, хотя, может, и просто успели за лето загореть.

Эта пятерка была примерно нашего с Ленкой возраста, то есть «те, кому за тридцать». Понять, кто кому кем доводится, было очень сложно. Еще труднее было разобраться с виду, какой у кого род занятий. Может, преподаватели колледжа или даже университета, а может, сутенеры с проститутками. Этих штатников, так просто, как наших, фиг различишь. Средний класс, так сказать. У нас на Руси при желании можно запросто по морде вычислить, что собой представляет тот или иной гражданин. Даже политические убеждения определить. Ну, конечно, и еще признаков куча, которые хорошо известны. У нас почти точно можно сказать, что если на ком Карден висит, стало быть, либо банкир, либо бандит. Бандиты обычно помордастее и цепки на шее носят пожирнее. А вот на учителе или профессоре, ежели они в государственном заведении вкалывают, будет пиджак от «Большевички» образца 1980 года. Или куртка производства КНР. Ежели кто-то на пиджаке ленточки от орденов СССР носит — стало быть, ветеран или отставник. В черной фуражечке с витым шнурком на околыше — значит, за Вольфовича. С газетой «Правда» под мышкой — стало быть, коммунист. Ну и так далее. Военнослужащего, мента или чекиста в штатском (если последние два не профессиональные оперы) прическа высвечивает — «скобочка». Лицо кавказской национальности тоже хорошо определяется, даже если кепки не носит. Шутка.

Мне лично было бы по фигу, какая у этих янки speciality11, если знать точно, что они не могут быть, скажем, «джикеями». Впрочем, они могли быть, например, и «сорокинцами» — у Сергея Николаевича вроде бы оклахомская прописка была. С Чудо-юдом было не все ясно, хотя я, честно скажу, уже мечтал о том, чтобы нарваться на его людей. Менее вероятно было появление французов и «койотов». Французы вряд ли стали бы маскироваться под американцев — так проще проколоться. А «койоты» вряд ли стали бы специально подбирать для работы белых людей, которых на Хайди и Гран-Кальмаро по большому счету маловато.

Особенно неприятное впечатление производили две большие сумки, которые лежали на полочках под потолком самолета. У бабки с дедом, как и у нас с Ленкой, были поменьше. А у этих — прямо как у русских «челноков». За товаром, что ли, на Гран-Кальмаро ездили? Сомнительно. А вот ежели им разрешили провезти кое-что из стреляющего, — при эдакой таможне, через которую нас с Ленкой спокойно пропустили, несмотря на приказ задержать, это не проблема, — то они вполне могли завернуть самолет туда, куда им нужно. И продырявить мне руки-ноги, если я буду возражать. К сожалению, я не помнил, куда девался «ингрем» Кеннета. Скорее всего, все-таки он остался в вертолете. Так или иначе, кроме рук и ног, у меня ничего не было.

Но чем больше я глядел на эту веселую компанию, тем больше успокаивался. Во-первых, они сидели спиной к нам и почти не оборачивались. Все-таки могли бы успеть купить билеты раньше нас, если бы слышали, допустим, наши разговоры перед вылетом с виллы. Они, наверно, и купили их раньше нас, но все-таки сели впереди. То есть заняли не лучшую позицию. А во-вторых, в разговоре у этой публики не чувствовалось никакой демонстративности и фальши. Прежде всего потому, что говорили они негромко, но зато много хихикали. То есть вели себя довольно естественно.

Конечно, до конца я не успокоился, но здраво рассудил, что если буду всех подозревать, то раньше времени попаду в Кащенко. В конце концов, намного проще сцапать нас на каком-нибудь островке, где гидроплан должен был сделать промежуточную посадку. Пошли в лесок прогуляться — и не вернулись. Парализантом в рожу, мешок на голову, загрузить на резиновую лодку, а потом, как выражался мистер О'Генри, «в Западный Иллинойс на крупное дело».

Поэтому, когда стюардесса объявила, что гидроплан идет на посадку в лагуне острова Аристидес, я внутренне немножко напрягся. Хотя даже примерных наметок, что конкретно делать, если вдруг за нас возьмутся, у меня не было.