Выход Силой

Именно так, и тут не нужно быть экономом. За серебряную гривну в любом банке охотно отсыпят двадцатку золотом. Да только кто же станет менять. Белый чародейский металл силу магии охотно держит, а злато — как сито — сквозь себя пропускает без остатка.

— Что теперь будет, знаешь? — нахмурил брови воевода. — Ведь не попустит тебе твой мастерок. Мстить станет. Внутри может еще побоится, а вот на выходе — будь готов.

— Да я всегда готов, — хмыкнул я, и рассказал о занятиях гимнастикой. О том, какими глазами на меня одноклассники смотрели, и какими слабыми выглядели.

— Так за золото он и кого посильнее найдет, — поморщился эконом. Он вообще не любил говорить о деньгах. А особенно о том, что их вечно не хватает. — Таких, что и тебе ровней могут быть.

Старые манипуляторы. Как же я сразу-то не догадался! Вспыхнул тогда, нос задрал. Стал убеждать древних дядек, что они на совесть меня обучили, и что готов сломать любого, посмевшего встать на моем пути.

— А и сломай, Антонушко, сломай, — обрадовались деды. — Только без трупов. Трупы нам покаместь без надобности. А удаль свою молодецкую показывать надобно. И силу Богами дарованную в узде держи до времени. Ни к чему сейчас силушкой сиять пред никчемными людишками.

— Да я и не собирался… — угу, то так они не знали о моей… гм… скажем так: проблеме. Сила у меня была. И было ее много. Так много, что зачерпни я чуточку от нее, все равно море будет. И переплетения рун у меня такими насыщенными выходили, что вздумай я разжечь костер, полыхнуло бы все вокруг. На версту. Так мы с древними воспитателями пробовали и этак, но к шестнадцати годам я умел только воздвигать абсолютно ничем не пробиваемый купол вокруг себя. Ну и удерживать, прятать силу внутри, не позволяя ей сиять филиалом солнца в магическом зрении.

— Будь на чеку, воин, — прорычал на dansk tunga воевода, и отключил видеосвязь. А я даже ответы на свои вопросы не получил. Я ведь тоже… скучал по этим «тако же».

Беседа случилась за пару дней до выходных, и к моменту нашего с Ксенией похода, воспоминания несколько померкли. Скрылись за спинами казавшихся нескончаемыми тестов, сгладились бытовыми мелочами. Но в один миг вспыхнули в голове, стоило увидеть трех лбов и автомобиль с распахнутой дверцей у ворот Лицея. Сразу понял — эта делегация по мою душу.

А лбы это и не скрывали. Засуетились, задвигались, как только меня увидели. Один из них так и вовсе — широко распахнул руки, будто бы собирался меня обнять.

— Наконец-то, — воскликнул он. — Заставляешь себя ждать. Мы уж и не надеялись. Тебя, прямо-таки, жаждут увидеть очень серьезные люди, а ты в ясельках спрятался…

— Ты их знаешь? — удивилась Ксения. Аристократами лбы не выглядели. Сказать по правде, и образцом добропорядочного гражданина они бы не стали. Лет по двадцать — двадцать пять. Высокие, с накачанными мускулами, уверенные в себе. Но не воины. Мясо. Много о себе возомнившее мясо.

— Первый раз вижу, — криво улыбнулся я, припоминая пророчество старого воеводы. «Будь на чеку, воин»! О, да. Я готов. Но вокруг полно людей: куда-то по своим делам спешащих горожан, других школьников. На перекрестке, сразу за автобусной остановкой — ярким желтым пятном на снегу — патрульная машина полиции. Еще и камера лицейской Стражи, как назло, смотрела именно в нашу сторону.

— А ты, девочка, иди куда шла, — гнусаво, и от того, как-то глумливо, посоветовал Баженовой второй лоб. — Тобой мы займемся в другой раз.

— Чего? — вспыхнула Ксения. Она, как я уже успел убедиться, умела смотреть и видеть. И то, что троица недоумков нам не соперники, поняла мгновенно. — Ты с женой так будешь разговаривать, мразота!

— Да ты, слышь… — любитель обнимашек не мог не поддержать соратника, а потому, всего на секунду, отвлекся на девушку. И мне было вовсе не любопытно, что именно друг мразоты собирался сказать.

Очень удачно: его правый бок отлично подставился под удар. А удар в печень очень болезненный. Очень. Настолько, что в глазах темнеет, и мир вокруг становится страшным и враждебным. Наполненный чудовищами. Мной.

Второй удар, снизу вверх, быстрый и сильный, в челюсть. И ногой в колено. Он еще падал, а я уже был возле гнусавого. Поднырнул под глупый и медленный прямой удар рукой, развернулся, чуточку подпрыгнул и ударил раскрытой ладонью по затылку. Жить будет, но белый свет увидит не скоро.

— Летов! Сзади! — хватило бы и первого слова. Опора на крыло автомобиля, и я взлетаю на капот, готовый схватиться с третьим и последним членом делегации. И обнаруживаю улыбающуюся от уха до уха Ксению, поставившую подошву ботиночка на грудь валяющегося у ее ног мужика.

— Видал, как я его? — гордо воскликнула она. Ответа не требовалось. Только восхищение и благодарность за помощь.

— Спасибо, — поклонился я.

— Свои люди, сочтемся, — махнула ладошкой девушка, и тут же обернулась на взвывшую, казалось, у самого уха, полицейскую сирену.

— Всем оставаться на своих местах! — искаженный электроникой голос звучал как-то не страшно. Не убедительно.

— Бежим? — предложила Баженова.

— Смысл? Тут камеры вокруг. Найдут.