Выход Силой

— Мог бы и солгать, — попенял мне Олеф Бодружич на прощанье. — Глядишь, девчонке было бы легче дома…

— Я… гм… я не могу лгать, — нехотя признался я. — Не приучен.

— Иногда — нужно, — хмыкнул опекун, кивнул и уехал.

На этом длинный суматошный, полный неоднозначных впечатлений, день и закончился.

А утром, за час до занятий, когда я по обыкновению выскочил на мороз подразмяться, у дверей общежития меня ждала Ксения. И так же, как я — в спортивном костюме. Единственное что, видимо в расчете на долгое ожидание, надела шубку поверх.

Признаться, ждал каких-то слов. Упреков, рассказов о том, как сильно ее из-за меня наказали, или еще чего-нибудь в этом роде. Но девушка просто пристроилась сзади-слева. Я побежал, и она следом. Я взялся за упражнения, и она — то же самое. Молча. Будто бы так и должно быть. И всегда рядом, пока я не закончил разминку, и не вернулся домой.

Душ, быстрое облачение в лицейскую форму, и скорым шагом в столовую, на завтрак. Старики не раз и не два говаривали, что, дескать, пока я росту, режим питания — одна из важнейших вещей. И, перед поездкой в Берхольм, с меня было взято обещание хорошо питаться. Приходилось держать слово…

Ксении, терпеливо поджидающей меня на входе в столовую, я даже как-то уже и не удивился. Кивнул, и позволил сесть за один со мной столик.

— Ты сегодня удивительно немногословна, — светски заметил я, отставляя прочь опустевшую посуду.

— Боюсь брякнуть чего-нибудь не то, — призналась девушка. — Этот твой… Капон. Адвокат. Так с тобой говорил… «Соблаговолите», «будьте так любезны»… Я думала, дворяне так только в глупых сериалах разговаривают. Теперь вот переживаю… Кто меня научит так выражаться?

— Зря, — хмыкнул я. — Переживаешь зря. Арон Давидович тоже умеет говорить… по человечески. А за высокий слог взялся только потому, что боится.

— Боится? — удивилась Баженова.

— Ну, или опасается. Не знает, как именно нужно со мной себя вести. Выбрал максимально уважительную манеру. Молодец. Заработал дополнительный балл.

— Гонорар стал чуть больше?

— Нет, — улыбнулся я. — Ты не поверишь, но Капон вовсе не взял с меня денег. Ни с меня, ни Варгова.

— Этот представительный мужчина… Он — кто? Твой отец?

— Опекун.

— Отчим?

— Нет, — резко выдохнул я. — Просто…

Едва удержался, чтоб не выкрикнуть «просто муж моей матери». Представил, сколько это вызвало бы вопросов, и к каким догадкам могло бы привести весьма наблюдательную дочь наемников.

— Просто официальный покровитель до моего совершеннолетия. Варгов даже моим имуществом не имеет права распоряжаться…

— А адвокат? Откуда ты его знаешь? Он работает на вашу семью?

— Капон? Нет. Адвокатский Дом Капон на нас не работает. Но, думается мне: был бы не прочь. Они прекрасно понимают, что такое сотрудничество обеспечило бы заказами на годы вперед. Вот тебе и причина, почему Арон Давидович так осторожничал.

— Ясно. Просто он показался мне таким… лютым. Ты заметил? Его же, что в полицейском участке, что в суде, боялись о дрожи в коленях. Ну и показал он себя… классно, в общем, вышло.

— Да, он молодец, — улыбнулся я. — Только… Ксения. Прошу меня простить. Я не хотел ввязывать тебя во все это. Сожалею, что так вышло. Еще и перед родителямитвоими показал себя каким-то злодеем. Подставил тебя.

— Ай, да брось… — поморщилась фрекен Баженова. — Не сейчас, так потом. Что-то мне не верится, что ты планируешь прожить спокойную, ничем не примечательную жизнь провинциального помещика.

— О, нет! — засмеялся я. — Этого точно не жди. Я намерен хорошенько встряхнуть это болото.

— Вот и я о том, — Ксения охотно поддержала мое веселье. Жаль, ненадолго. Ссоры с родными приятным времяпровождением не назовешь. Сам я в сознательном возрасте с родителями не ругался. А потом и не с кем стало. Но, тут ведь не нужно иметь беспредельную фантазию, чтоб примерить семейные дрязги на себя. — А мать больше завелась от того, что я напросилась к тебе в свиту. У нее, видите ли, были другие планы. Она, видите ли, иначе видела мое будущее. Будто бы, это будущее ее, а не мое!

— Я так понимаю, это тема давнишний повод для ваших ссор?

— Вроде того. Прости. Тебя-то это не касается… И извиняться тебе вовсе не за что. Думаешь, я не понимаю, кто именно нам эту экскурсию в полицейский околоток устроил? Да этот… Эта тварь уже успел похвастаться, как четко он «вернул в стойло» зазнавшегося деревенщину. Я ему ноги отломаю, и скажу, что так и было…

— Сломай, — лениво выговорил я. — Нас обоих, скорее всего, из Лицея выпрут. Но, где именно сдавать имперские экзамены, не так уж и важно. Не так ли? Придумаем что-нибудь.

— А тебя-то за что? — фыркнула девушка. А в глазах — ни единой искорки смеха. Актриса! — Сломаю я, мне и ответ держать.

— Забудь, — дернул я бровью. — Нет больше никаких «я». Помнишь? В суде было заявлено, что ты человек моей свиты, и я принимаю на себя ответственность за любые твои действия. Это было услышано и принято к сведению. А, скорее всего, и где-то записано. Теперь, Ксения Баженова ломает ноги зарвавшейся твари, а отвечает Антон Летов. Только так и никак иначе. Привыкай.

— Но я…

— Что — ты?