Выход Силой

— Молодой человек, — строго, густым, неожиданным для его выдающейся худобы, басом обратился ко мне судья. — Вставать должны все, из уважения к суду.

— Обращайтесь ко мне, ваша милость, — выплюнул я презрительно. И остался сидеть. С чего бы это дворянину выказывать уважение какому-то судье? Чем этаким он это заслужил? Тем, что вовремя раскрыл карман, куда ему мзду за мое показательное судилище сунули?

Капон, молча, достал из папки лист с нотариально заверенной копией моего патента о принадлежности к дворянскому сословию, сделал два шага и положил на стол перед худым.

— Эээ. Что это? — нахмурился судья и поднял бумагу.

— В связи с разбойным нападением на лицо дворянского сословия, и попыткой похищения лица дворянского сословия, предлагаю суду незамедлительно передать дело в соответствующие инстанции Императорской Жандармерии, — отчеканил адвокат. — Тоже и в отношении человека ближнего круга лица дворянского сословия. Решение о временном задержании до выяснения обстоятельств дела повинных в нападении и попытке похищения, оставляю на высокий суд.

— Это как это? — меж тем гундел себе под нос жердяй. Явно расстроился. Вместо избиения младенца за горсть ногат, мужик получил кучу проблем и необходимость отвечать перед жандармами за непрофессионализм полиции. Но, видно, прохиндеем он был матерым — то-то оправился за считанные секунды. — Чтож, господа. Не смею вас больше задерживать. Закон есть закон. И мы все обязаны ему следовать… А вас, сударыня…

Судья сделал вид, будто бы сверяется с документами.

— Сударыня Баженова. Я попрошу остаться. В отношении вас у Закона еще есть претензии.

Ксения с матерью, с видом полной покорности превратностям Судьбы, встали. А я недоумевающее вздернул бровь, и посмотрел на адвоката.

— Осмелюсь просить еще буквально мгновение вашего внимания, Ваша Честь, — с коварной улыбкой воскликнул Капон. — Мой подзащитный утверждает, что фрекен Баженова является человеком его свиты. А по сему, господин Летов готов принять всю ответственность на себя.

— Вы готовы это подтвердить, ваша милость? — сморщившись, будто уксуса хлебнул, прорычал судья.

— Несомненно, — с готовностью подтвердил я. — Разве может быть иначе?

— Что это значит, — зловещим шепотом поинтересовалась Баженова — старшая у дочери.

— Мам, — так же тихо ответила Ксения. — Я потом объясню.

— Свободны, — как-то совсем уж грубо, рявкнул худой. — Дело закрыто.

— Позвольте мне вмешаться, — обратился я к пышущей яростью женщине, стоило нам только выйти из зала суда. — Я, как вы наверняка знаете: Антон Летов. Дворянин. Несколько дней назад Ксения изъявила желание стать моим человеком. Как выразился господин адвокат только что — человеком свиты. И не далее как сегодня утром, я эту ее просьбу решил удовлетворить…

— О! — сказала Ксения и улыбнулась.

— Дома поговорим, — зло поджала губы фру Баженова, и потянула мою одноклассницу в сторону. — Эти мажоры совсем оборзели…

— Ну, мама! — очередной, который уже раз, воскликнула Ксения, высвобождая руку из захвата. — Антон, Господин Капон, спасибо вам.

Я растерянно кивнул. Знал, чувствовал, что нужно найти какие-то правильные слова, способные убедить родительницу первого члена моей свиты, в том, что та сделала правильный выбор. И не находил этих слов.

— Пустое, — между тем отмахнулся адвокат. — Я всего лишь выполнял пожелание своего клиента. Не более того… Вам же, сударыня, я просто обязан сообщить, что ваша дочь еще сама не понимает, насколько правильным было ее решение вверить свое будущее в руки этого молодого… их милости.

— Я приму к сведению ваше мнение, — чуть ли не сквозь зубы процедила Баженова.

— Самое время пообещать госпоже, что такое больше не повторится, — в полголоса посоветовал мне Варгов. Впрочем, не достаточно тихо, чтоб этого не услышала мама Ксении.

— Не стану этого утверждать, — качнул я головой. — Могу лишь обещать, что приложу к этому все силы. В конце концов, жизнь наемника тоже полна опасностей…

— Что ты знаешь о нашей жизни?! — поморщилась Баженова — старшая, и, словно обрывая неприятный для ее разговор, четко скомандовала дочери: — В машину! Быстро!

— Да уж, — покачал головой опекун. — Серьезная дама. Влетит твоей подружке по самое небалуйся.

Мне оставалось лишь мысленно с ним согласиться. Было необычайно горько осознавать, что практически бросил своего человека на растерзание… родителей. Но что еще я мог сделать? Тогда еще не в моей власти было оградить будущего вассала от чьего-либо гнева.

Потом была еще поездка в городское отделение жандармерии, где улыбчивый молодой офицер тщательно записал мои показания. Выяснилось, что могли туда и не торопиться. Запись с камер наблюдения уже была снята и даже расшифрована специалистом по чтению по губам. Мне и оставалось только согласиться с очевидным.

Адвокат откланялся, крепко пожав руки нам с опекуном. Затем Варгов отвез меня к лицейским воротам. Весь день с неба сыпала снежная крупа, к вечеру окончательно скрыв под тоненьким шелковым покровом место нашего с Ксенией «выступления». Было даже жаль портить этакую девственную чистоту темными отпечатками.