Выхода нет

– Наконец-то нашел кофе. – Эд вошел, скрипя башмаками, обсыпанный снегом, и бросил начатый мешочек молотого колумбийского кофе на стол между ними. – Рецепт: две столовые ложки на каждые восемь унций кипятка… О, черт возьми, да тут кровь.

– От высоты, – сдавленно прохрипела Дарби.

Сэнди ничего не сказала.

– Черт. – Эд осмотрел Дарби сверху донизу. – Вы действительно заполучили кровотечение. Сожмите нос и наклонитесь вперед, а не назад.

Она наклонила голову вперед.

– Хорошо. Вперед, и кровь свернется. Назад – и она вся хлынет вниз через горло, и ваш желудок будет полон крови. – Он отряхнул снег со своих плеч. – И используйте эти салфетки. Они никому не нужны.

– Спасибо.

Когда Эд прошел мимо, Дарби взглянула на Сэнди, наводя дрожащий мост секундного зрительного контакта. Сэнди была настороже теперь – глаза широко открыты, взгляд перелетает от одного брата к другому. Очертания скрытого пистолета в кармане Ларса отчетливо выделялись под верхним светом.

Дарби подняла указательный палец к губам: «Тссс».

Сэнди кивнула.

В то же время Эшли, должно быть, подавал сигнал рукой Ларсу. Дарби повернулась и заметила только его конец, но это выглядело как бешеный жест руки к горлу: «Стоп, стоп, стоп!» Вот и всё; комната только что была в доле секунды от взрыва насилия. Эд понятия не имел, что он спасает жизни всех, когда врывался внутрь с мешочком растворимого кофе. Теперь он протянул руки через защитную решетку и разливал по стаканам горячую воду из кофемашины.

– Это не совсем кипяток, но для чая достаточно. Должно быть достаточно и для какого-то дерьмового кофе.

– Манна с небес, – сказал Эшли. – Милый, милый кофеин.

– Ага, это была хорошая мысль.

– Вы мой герой, Эд.

Эд кивнул, его терпение к болтовне Эшли явно иссякало.

– Приятно слышать.

Сэнди отошла и села на угловую скамейку, откуда она могла контролировать всю комнату. Дарби заметила, что она подняла свою книжку, но держит ее на коленях. Другая рука аккуратно спрятана в сумке, за вышитыми буквами Псалма 100:5. Сжимает баллончик с перцовым спреем, вероятно.

«Пожалуйста, Сэнди, ничего не говори».

Зона отдыха Ванапани стала пороховой бочкой. Всё, что требовалось для взрыва, – лишь одна искра, а эта комната была полна трения. Осторожного, не на виду.

Дарби открыла записку «ЕСЛИ ТЫ СКАЖЕШЬ ИМ, Я УБЬЮ ИХ ОБОИХ» на коленях под столешницей и написала еще одно сообщение, опираясь ручкой на свое бедро. Закрыла ручку и снова плотно сложила салфетку, оставив на ней кровавый отпечаток пальца.

– Кто еще хочет кофе? – спросил Эд.

– Я, – ответил Ларс.

Сэнди кивнула, но молча.

– Я тоже, – сказала Дарби и встала, зажав свой раненый нос. Она передала записку Эшли, поворачиваясь лицом к Эду. – Без сахара, без сливок. И сделайте его покрепче, пожалуйста. Сегодняшняя ночь обещает быть чертовски длинной.

Позади себя она услышала, как Эшли кинулся разворачивать салфетку.

Он читал ее послание сейчас.

1:02

«ТЫ ПОБЕДИЛ. Я НЕ СКАЖУ НИ СЛОВА».

Эшли ухмыльнулся – Дарби понятия не имела, насколько она права.

Эта девушка из Боулдерского университета стала неожиданным осложнением, но он уже разобрался в ней. Он видел такой тип и прежде, хотя никогда во плоти. Очевидно, Дарби Элизабет Торн являлась настоящим героем. Она была как один из тех случайных прохожих на пленке с камер наблюдения, которые кидаются на пистолет грабителя или оказывают помощь истекающему кровью клерку. Она была из тех, кто бросается под колеса-мясорубки поезда, чтобы спасти совершенно незнакомого человека. Защищать других, поступать правильно – было инстинктом для нее, знала она это или нет.

Вопреки распространенному мнению, это не сила. Это слабость, потому что она делает тебя предсказуемым. Контролируемым.

И уж точно – после тридцатиминутного разговора, половины раунда «Круга времени» и прерванной карточной игры – Эшли уже управлял ею.

Сломать ей нос? Это был просто забавный маленький круг победы.

И Эшли был удивлен тем, насколько сильно ему понравилось наблюдать ее борьбу со слезами напротив Эда и Сэнди, с красным ручьем из носа. Имелось в этом что-то замечательное, что-то неуловимое, на что он не мог просто показать пальцем. Она была унижена, страдала публично, как в некоторых его любимых порнороликах. Эшли любил те, где девушка была тайно одета в вибрационные трусики на улице или в ресторане, стараясь это не показывать. Пытаясь сдерживаться.

К тому же Дарби, несомненно, была хорошенькой, в диком стиле. В ней чувствовалась свирепость, и порочная черта подходила к ее огненно-каштановым волосам. Она не знала, насколько может быть жесткой, если ее толкнуть на край. Эшли нравилось подводить ее туда, к краю. И ему хотелось бы взять ее с собой в Рэтдрам, посадить в окоп и учить стрелять из дядиного СКС. Прижимать деревянный советский приклад к ее маленькому плечу, направлять ее разрисованный ноготь вокруг спускового крючка, нюхать ее нервный пот, пока она совмещает прицел и мушку.

Такая досада, что ему придется убить ее сегодня.

Он не хотел.