Выхода нет

Рону было тридцать шесть. Он имел румяное детское лицо и жену, которая изучала графический дизайн, но твердо решила, что лучше быть просто женой; и пятилетнего сына, мечтающего стать копом, когда вырастет. Жена за это Рона ненавидела. Он дважды получал выговор за сон в засаде с радаром на дороге и один раз за то, что в его отчетах они назвали «необходимо-ненужной словесной экспрессией». Этот выговор Рон все еще считал в глубине души оксюмороном.

Перед сегодняшней сменой в семь вечера он обнаружил в шкафу чемодан своей жены.

Стоящий вертикально и наполовину упакованный.

Размышляя об этом, Рон почти пропустил синий знак, появившийся справа, покрытый снегом, сверкающим в дальнем свете фар.

ЗОНА ОТДЫХА. ОДНА МИЛЯ.

* * *

– Эй! – Пальцы щелкнули Дарби по лицу. – Потерял тебя на секунду.

Ее правая рука была словно погружена в кипящую воду.

Сперва это было совсем не больно – просто свист рассекаемого воздуха и пушечный выстрел двери, хлопнувшей рядом с ее правой барабанной перепонкой, – а боль пришла мгновение спустя. Оглушительная, сокрушительная. Одновременно тупая, как удар кувалдой, и острая, как укол раскаленной иглой. Эта боль вышибла ее сознание прочь из тела, из этого мира.

В одно черное мгновение ее не было нигде, а в другое она вернулась в детство, в свой маленький домик в Прово, и ей снова было шесть лет, и она мчалась вверх по скрипучей лестнице, врывалась в кровать к матери под теплые одеяла, укрываясь от кошмара в ведьмин час.

«Ты со мной, – прошептала ее мать, щелкая лампой на тумбочке. – Это был всего лишь сон, детка. Ты всё это вообразила. Ты со мной…»

А потом краски спальни схлынули и растворились, и Дарби вернулась на эту маленькую стоянку отдыха в Колорадо, к флюоресцентным лампам и несвежему кофе, в это адское место, откуда ей никогда не сбежать. Она сползла на корточки, когда потеряла сознание, спиной к двери. В горле стоял кислый вкус. Она боялась посмотреть на свою правую руку. Она знала, что произошло. Дарби знала, что дверь закрыта и что по крайней мере два из ее пальцев были раздавлены ею, расплющены между безжалостными латунными зубами.

«Ты со мной, Дарби… Я держу тебя…»

– Земля вызывает Дарби! Ответьте Земле! – Эшли щелкнул пальцами. – Мне нужно, чтобы ты была в сознании.

– Эшли, – прошипела Сэнди. – Ты душевнобольной! Ты потерял свой разум.

Дарби нашла смелость взглянуть на свою руку, смаргивая водянистые слезы. Безымянный палец и мизинец исчезли под петлей, внутри дверных челюстей-ножниц. Пропали. Это вызывало у нее тошноту и кидало в дрожь. Ее тело просто за-кан-чи-ва-лось там. Это не могло быть ее рукой, но это была она. Дарби представляла, как выглядели ее пальцы внутри двери – лопнувшая кожа, разорванные ткани, кости, раздробленные на осколки. Сухожилия, смятые и запутанные в лапшу, как спагетти в красном соусе. Было почему-то меньше крови, чем она ожидала; просто длинная, блестящая капля-бусина, бегущая вниз по дверной коробке.

Она наблюдала, как капля спускается по растрескавшейся древесине.

– Эшли! – рявкнула Сэнди. – Ты вообще меня слушаешь?

Дарби потянулась к дверной ручке неповрежденной левой рукой, соскальзывая, промахнувшись дважды, и наконец сомкнула пальцы вокруг нее, чтобы открыть дверь кладовки и освободить свою искалеченную руку, увидеть ужасные, душераздирающие повреждения, но ручка не поворачивалась. Дверь не открывалась. Он запер ее, ублюдок.

Эшли пересек комнату широкими шагами, пряча ключ в карман, оставив Дарби приколотой к двери.

– Хорошо, Сэнди. Пришло время поговорить мне с тобой по душам.

– О, теперь пришло время? Только сейчас? После всего этого?

– Сэнди, позволь мне объясниться…

– О, безусловно! – Сэнди швырнула в него пластиковую аптечку, загремевшую о каменную стойку, когда он отбил ее в сторону. – Ты давал мне слово, Эшли. Никто не должен был пострадать из-за всего этого дела…

Эшли подошел ближе.

– Я должен кое в чем признаться.

– Да-а? И в чем же?

Он говорил медленно и аккуратно, словно хирург, сообщающий плохие новости:

– Мы встретились здесь не ради того, чтобы ты передала мне свой ключ от хранилища в тихом и безопасном общественном месте. Я имею в виду, да, это был твой план, и, возможно, я стану делать эти стероидные уколы, чтобы держать Птичку Джей в живых так долго, сколько потребуется…

Глаза Сэнди расширились от леденящего ужаса.

– Но видишь ли, у меня тоже был план. – Эшли продолжал приближаться. – И всё оборачивается так, что твой план был только частью моего.

Сэнди сделала шаг назад, парализованная видом его широких плеч, его давящим присутствием, и флюоресцентные лампы моргнули над ее головой.

– Ты знаешь… – Эшли пожал плечами. – Я действительно думал, что ты попытаешься бежать до этого момента.

Сэнди попыталась.

Он был быстрее.

Он схватил ее за локоть той мускулистой хваткой, которую Дарби уже знала по себе, и, закрутив приемом айкидо, швырнул Сэнди на пол. Ее ботинок слетел. Другая ее нога ударилась о торговый автомат, когда она падала, превратив матовое стекло в потрескавшееся. Эшли уже сидел на ней верхом, заставляя лечь лицом вниз, упираясь коленом в спину.