Выхода нет

В.: Так много людей в этом обществе заинтересованы в…

У.Г.: Обществу не может быть интересно то, что я говорю. Общество, в конце концов, это два индивида или тысяча таковых, собранные вместе. Будучи прямой угрозой лично тебе – как ты сам знаешь и ощущаешь себя, – я также являюсь угрозой обществу. Как может общество быть заинтересовано в таких вещах? Ни малейшего шанса. Общество – это сумма отношений и, вопреки тому, во что тебе хотелось бы верить, все эти отношения низки и отвратительны. Это неприятный факт; прими его или забудь. Вы не можете не накладывать на эти ужасно уродливые отношения фальшивую, но утешительную видимость «любящих», «сострадательных», «братских», «гармоничных» или прочих выдуманных отношений.

Ответ: Итак, мы можем отбросить потребность в совершенных, постоянных отношениях и, здесь и сейчас, заниматься нашими реально существующими отношениями. Так?

У.Г.: Нет, извини! Вся эта болтовня о «здесь и сейчас» и тем более о «здесь и сейчас», в котором вы можете решить все ваши проблемы, это, по-моему, полная чушь. Все, что вы знаете, это отдельность и длительность, пространство и время, то есть рамки, наложенные умом на поток жизни. Но все, что происходит в пространстве и во времени, ограничивает энергию жизни. Я не знаю и никогда не узнаю, что такое жизнь. Ты можешь сказать, что жизнь это то, се, пятое, десятое, можешь дать сотни определений. Но определения не способны «ухватить» жизнь. Она подобна текущей реке. Ты берешь из нее ведро воды, разлагаешь ее на составляющие элементы и заявляешь, что река это то же самое [что вода в ведре]. Но у воды в ведре отсутствует качество потока. Как гласит дзэнская пословица: «В одну и ту же реку не войдешь дважды». Она все время течет.

Ты не можешь говорить о жизни или смерти, потому что у жизни нет ни начала, ни конца, и точка. Можно сказать, что жизнь есть, поскольку ты реагируешь на раздражители. Но что происходит, когда ты мертв? Слово «мертв» – это всего лишь определение – некое состояние твоего тела. Само тело после того, что называется клинической смертью, больше не реагирует на раздражители тем образом, каким реагирует сейчас. Вероятно, оно все еще как-то реагирует: волны мозга продолжаются долгое время после того, как происходит клиническая смерть.

Посредством своей смерти ты даешь жизни продолжение, или назови это как угодно. Я не могу сказать, что ты мертв, а только то, что ты больше не представляешь для меня пользы. Если хоронишь мертвое тело, там что-то происходит; если сожжешь тело, пепел обогатит почву; если бросишь его в воду, рыбы съедят его; если оставишь его в волчьей яме, его съедят хищники. Ты обеспечиваешь средства для продолжения жизни.

Так что ты не можешь сказать, что тело мертво. Я здесь не о метафизике говорю. Вся проблема в твоем страхе конца чего-то. Хочешь ты быть свободен от этого страха? Я говорю: «Нет». Конец страха – это конец тебя самого, каким ты себя знаешь. Я не имею в виду психологическую, романтическую смерть «твоего вчера». Твое тело, уверяю тебя, падет замертво, как только нарушится непрерывность знания.