Выхода нет

Здесь [указывая на себя] надстройка абсолютно отсутствует, потому что они [указывая на свои глаза] никоим образом не могут быть непрерывно сфокусированы на каком-то определенном объекте. Не исключено, что, когда красивая женщина откроет рот, у нее будут самые ужасные зубы, какие только могут быть у женщины. Итак, взгляд переместился оттуда сюда и снова отсюда на что-то еще, скажем, ее движения. Они [глаза] постоянно меняют свой фокус и ты никак не можешь поддерживать эту надстройку. Есть только физическое влечение. Ты никогда не сможешь освободиться от него. Всех этих людей – этих святых – мучает идея о контроле над этим естественным влечением. Но естественное влечение не следует осуждать. Не уверяй себя, что ты богочеловек, реализованный, просветленный или святой, и что тебе не следует иметь таких мыслей. Проблема на самом деле в этом [убеждении себя]. Они недостаточно честны, чтобы признать это. Так что каждый раз, когда ко мне приходит святой или практикующий воздержание, я беспощаден к нему. Я спрашиваю его: «Ты действительно хочешь сказать, что у тебя не бывает поллюций?» Я говорю ему: «Практиковать воздержание во имя твоей духовной цели – преступление против природы». Если мужчина страдает импотенцией или женщина по какой-то причине оказывается бесплодна, тогда другой вопрос. Почему религиозное мышление человека выделило отказ от секса как средство духовного достижения, этого я не могу понять. Возможно, потому, что так вы можете контролировать людей. Секс – это самый мощный стимул.

В.: Итак, секс – это естественное явление, и в нем нет ничего грязного.

У.Г.: Правильно. Секс – это очень естественное явление. Если ты не занимаешься сексом, семя, наверное, будет выходить с мочой или каким-то другим способом.

Ведь половые железы должны функционировать. Если они не функционируют нормально, ты становишься ненормальным. Но мы не готовы признать эти факты, потому что они подрывают сам фундамент человеческой культуры. Мы не можем признать тот факт, что мы всего лишь биологические существа и не более. Это сродни утверждению, будто в сфере экономики ты не подвластен законам спроса и предложения. Но на самом деле подвластен. Точно так же в области политики нас контролируют законы политики. Но мы не готовы признать основополагающий факт, что мы – всего лишь биологические существа и все, что происходит с телом, – это результат гормональной активности. Если есть какая-то проблема там [в теле], с моей стороны слишком самонадеянно говорить об этом тебе, врачу-сексологу. Проблемы в этой области нельзя решить иначе, чем пытаясь изменить химию всего тела. Я думаю, все наше мышление должно быть направлено в другое русло. Я не знаю; я только предполагаю. Я могу ошибаться. Я недостаточно компетентен.

В.: Какое это должно быть русло? У.Г.: Это все связано с химией. Если, как говорят, желания – это гормоны, тогда весь моральный кодекс и культура, создававшиеся нами столетиями для того, чтобы контролировать поведение людей, фальшивы. Значит, желание не может быть фальшивым. Все, что происходит в [человеческом] организме, не может быть фальшивым.

В.: Вы хотите сказать, что сексуальное желание будет всегда, даже без мысли? У.Г.: Без мысли секса вообще нет. Мысль – это память. Эти знатоки смеются надо мной, когда я говорю, что самая важная из всех желез – тимус. Когда я обсуждал этот вопрос с какими-то физиологами и врачами, они меня высмеяли. Естественно, ведь, по их мнению, эта железа неактивная. Если ее активировать какими-то внешними средствами, это была бы аномальная ситуация. Но, понимаешь, тимус – самая важная железа, и чувства действуют там без элемента мысли.

В.: Из тимуса… У.Г.: Да, из тимуса. Видишь ли, медицина игнорировала это уже долгое время. Они считали любое необычное состояние этой железы ненормальным отклонением и пытались лечить его. Правда, когда достигаешь подросткового возраста, она становится неактивной, и тогда твои чувства контролируются твоими мыслями.

В.: Скорее культурой, чем естественной биологией… У.Г.: Чем естественной биологией. Для меня чувство – это вот что: если ты спотыкаешься, я на самом деле не спотыкаюсь с тобой вместе, но все мое существо вовлечено в это «спотыкание». Я говорю о таком чувстве; все остальные чувства – это эмоции и мысли. Различие между чувствами [не в том смысле, что я только что упомянул] и мыслью на самом деле ничего не значит.