Выхода нет

В.: А если они найдут решение, что тогда?

У.Г.: Они передадут его государству, и правителям будет легче посылать людей, как роботов, на поля сражений и убивать без вопросов. Это неизбежно. Так что же мы делаем в действительности? Насколько я понимаю – и это моя песнь судного дня, – вы ничего не можете сделать, чтобы повернуть это течение вспять. Индивидуально, возможно, ты способен соскочить с тигра. Но не важно, что ты говоришь человеку, который боится спрыгнуть с тигра и продолжает тигриные гонки, это ему не поможет. На самом деле тебе даже не обязательно спрыгивать; [смеется] ты можешь ехать дальше. В этом нет проблемы. Ты не в конфликте с обществом, потому что мир не может быть другим. Если кто-то хочет быть наверху, если это часть его игры во власть, тогда он говорит о том, чтобы изменить мир; он говорит о создании небес или рая на Земле. Но я хочу знать когда.

Во время Второй мировой войны нас всех заставили поверить, что это была война за прекращение всех войн. Что за чушь они несли! Прекратило это войны? Войны продолжаются. Нас заставили верить, что Первая мировая война была начата, чтобы обеспечить безопасность мировой демократии. [Смеется] О боже! Нас заставляли верить во всевозможнейший бред. Если вы верите своему правителю или верите тому, что пишут в газетах, вы поверите чему угодно и кому угодно.

В.: Но даже осознание этого ничего не меняет? У.Г.: Перемены… Почему тебя волнует мир и другой человек?

В.: Но, понимаете, сэр, когда осознаешь, что ты не с той стороны тигра… У.Г.: Ничего ты не осознал. Если действительно есть осознание, тогда есть действие. Я не люблю использовать выражение «освободившийся от всего этого», но ты больше не в конфликте. Ты никак не можешь прекратить конфликт. Конфликт присутствует из-за невротического положения, в которое тебя поставила культура.

В.: И в осознании этого… У.Г.: Как ты осознаешь? Инструмент, который есть у тебя в распоряжении…

В.: Мой интеллект… У.Г.: Именно этот интеллект в ответе за невротическую ситуацию. Таково положение человека. Ты никак не можешь разрешить свои проблемы с помощью этого инструмента. Но мы не готовы признать, что он способен только создавать проблемы и не может помочь нам решить их.

В.: Но даже если ты признаешь это, будет ли какая-то разница? У.Г.: Нет.

В.: Это настолько ясно… У.Г.: Нет. Это не факт для тебя. Для меня это факт. «Это так» означает, что больше нет дальнейшего движения, чтобы как-то это изменить. Это конец всего.

В.: Если это так… У.Г.: Для тебя это не может быть так. Если это так – это конец твоего диалога. Ты сам по себе.

В.: Я это понимаю. У.Г.: Ты сам по себе. Ты не будешь говорить обо мне. Если ты будешь говорить обо мне, это будет просто еще одна история, которую ты рассказываешь, где-то подобранная история. И кто знает, что из этого выйдет. То, что ты будешь говорить, будет не то же самое.

В.: Я не улавливаю… У.Г.: Если тебе посчастливится выбросить все это из своей системы, все, что кто-либо думал, чувствовал и испытывал…

В.: Мы можем? У.Г.: Нет, и поделать с этим вы ничего не можете. Ты даже не заканчиваешь это предложение. Ситуация такова, что ты даже не говоришь себе, что ты ничего не можешь с этим поделать.

В.: То есть когда я говорю себе, что я не могу ничего поделать… У.Г.: Все равно не может не быть потребности что-то сделать.