Выхода нет

У. Г.: Этические соображения как раз и стоят у вас на пути, мешая что-то сделать. У вас нет энергии на решение этой проблемы, потому что вы растрачиваете всю свою энергию на все эти бессмысленные этические соображения. В противном случае вы нашли бы способ, как всё это нейтрализовать. Должен быть какой-то способ сделать это. Сверхдержавы сразу притихнут, как только их нейтрализует в два счёта какой-нибудь террорист. Каддафи нужна всего лишь одна атомная ручная граната, чтобы нейтрализовать власть могущественных наций. Говорят, у них уже есть граната, которая может взорвать мост Золотые Ворота. Я не знаю. У нас сейчас есть водородные бомбы, химическое оружие — в нашем распоряжении ужасающие силы. Посмотрите на миллиарды, вливаемые в вооружение. Для чего?

В.: Ещё хуже атомных гранат биологическое оружие. Оно ужасно.

У. Г.: Оно хуже всего. Но оно вам даже не понадобится. Эти атомные бомбы складывают штабелями. Но они не могут их использовать. Какие огромные суммы денег мы вкладываем в это! Зачем?

В.: Если кто-то сбросит атомную бомбу это будет очевидно. Мы можем это увидеть. Но биологическое оружие может быть использовано незаметно, и никто даже не поймёт, что происходит… Мне скоро нужно уходить. Но я хотел бы задать Вам ещё один вопрос, не совсем относящийся к тому, что мы обсуждали: каково Ваше мнение относительно существования Бога?

У. Г.: Боже мой! Тебе действительно нужен мой ответ? Для меня вопрос о том, существует ли Бог, является неуместным и несущественным. Бог нам ни к чему. Мы использовали Бога, чтобы оправдывать убийства миллионов и миллионов людей. Мы эксплуатируем Бога.

В.: Это негативная сторона.

У. Г.: Это позитивная сторона, а не негативная. Во имя Бога мы убили больше людей, чем за две мировые войны, вместе взятые. В Японии миллионы людей погибли во имя святого Будды. Здесь, в Индии, пять тысяч джайнов были убиты за один день. Это вовсе не мирная нация! Вы не хотите читать свою собственную историю: она полна насилия, от начала до конца.

В.: Как тогда люди могут оставаться сообществом, если их не объединяет вера во что-нибудь?

У. Г.: Возможно, нас сплотит страх вымирания, а отнюдь не «любовь» или чувство братства. Изобретение Бога, наряду со всеми прочими верованиями, может быть, когда-то в прошлом и служило человеческому инстинкту выживания, но не сейчас. Именно продолжение того же самого механизма выживания действует сейчас в виде страха вымирания. Биологический инстинкт и страх вымирания обладают большой силой, а не любовь и сострадание, и, возможно, они станут спасением для человечества.