Выхожу тебя искать

– Конечно. Кроме того, Вера привлекала к себе внимание своими нелепыми нарядами и жутко безвкусной бижутерией… Знаете, так часто бывает: у женщины есть деньги, но она не умеет их на себя тратить. Кончилось это тем, – Засоркин даже улыбнулся, – что мы с ней потом пару раз ездили в город и я сам покупал ей трусики, юбку и две блузки… Она, мне думается, прекрасный организатор, руководитель, но как женщина, в смысле тряпок, быта и всего такого, полный ноль… Ее воспитывать нужно.

– А вы ведь довольно тепло говорите о ней, Лев Борисович. Вы, случаем, не влюблены в нее?

– Не знаю… – замялся стоматолог, – во всяком случае, мне бы хотелось, чтобы наши отношения сохранились.

– Вы занимали у нее деньги?

– Это она вам уже успела разболтать?

– Нет, она мне ничего такого не говорила… Просто я догадалась. Ведь у вас семья, зарплата маленькая, жена наверняка не работает…

– Но у меня еще кабинет в городе, где я принимаю частным образом…

– Так вы занимали у Веры деньги?

– Конечно, но только справедливее было бы сказать, что она мне сама их давала. Просто так. На расходы. А мы на эти деньги купили Маечке детскую мебель и жене норковую шапку, а вчера приобрели морозильную камеру…

– Ну и чем же вы лучше Оленина?

И тут Засоркин расхохотался. Он просто закатился в хохоте, держась за живот, а когда успокоился, вытирая слезы, то прошептал, едва дыша:

– Так я ж наполняю ее жизненными соками… – И блаженно улыбнулся.

– А по-моему, вы самый настоящий сексуальный маньяк! И вообще… скотина! – Юля отмахнулась от него, как от нахального и неисправимого циника.

– Ерунда все это… Я тоже много думал над этим вопросом и решил так: плоть надо тренировать, как и мозг. Об этом всюду говорят и пишут. А то, знаете, можно потерять форму. Кроме того, у меня гены… Мой отец тоже работал в доме отдыха еще в советское время и наплодил полно детишек. И женщины его любили, как ни странно, хотя он прихрамывал. Но он был очень добрым и ужасно расстраивался, когда какая-нибудь из его любовниц делала аборт. Он до конца своих дней помогал многим женщинам, которые родили от него детей. С некоторыми мы до сих пор дружим… Взять, к примеру, Мишу, о котором я вам только что говорил. Так вот – он сын моего отца, мой сводный брат…

– А что же ваша мать, она знала о похождениях отца?

– Она у меня была умная женщина и никогда не заводила с отцом разговоров на эти темы, она знала, что ее Боренька всегда вернется вовремя домой, что он принесет денежки и положит их в фарфорового ангела, что стоит на пианино. Моя мать была всегда занята на своей работе, в музыкальной школе, давала много частных уроков, и у нее не было совершенно времени, да и желания, я думаю, следить за мужем… Она его очень любила, да и он не мог без нее жить… Вот такие дела, а вы говорите – сексуальный маньяк… И вообще, вы не слушайте никого, ведь если я иду с женщиной в лес или везу ее в баньку, то это не всегда означает, что я непременно совершаю с ней… сами понимаете что… Мне нравятся женщины вообще, вы понимаете меня? Мне нравится рассматривать их, я получаю эстетическое удовольствие, когда вижу красивое обнаженное тело…

Юля слушала его и думала о том, что такой сластолюбец не способен на убийство, и его восклицание «убил бы его собственными руками» лишний раз подтверждает его непричастность к смерти Оленина. Но то, что он спровоцировал Веру Лаврову на убийство, в этом Юля уже нисколько не сомневалась.

– Что? Что вы сказали? – очнулась она и тряхнула головой, пытаясь вернуться в реальность. – Извините, я задумалась…

– Мне пора домой… – каким-то необъяснимо нежным и трогательным голосом произнес Засоркин и покраснел, – вы не отвезете меня обратно в город? Понимаете, я обещал жене сходить на рынок, к нам сегодня придут гости…

Юля достала стодолларовую купюру и протянула ему не глядя. Она почувствовала, как ее взяли…

– Я довезу вас до рынка, – сказала она со вздохом и всю дорогу до города представляла себе лицо Веры в тот момент, когда та узнала от своего нового любовника, как тратит ее денежки и использует ее мнимый импотент Оленин…

И только после того, как Засоркин вышел из машины и побежал в сторону перехода, она поняла, что забыла спросить его о самом главном: как объяснила Вера свое желание отдыхать в захолустном пансионате и сможет ли Засоркин подтвердить алиби своей новой подруги, если это потребуется…

Глава 11

Она приводила себя в порядок автоматически, укладывая феном волосы, подкрашивая ресницы, покрывая лаком ногти, припудривая щеки и нос, рисуя жирным французским карандашом контур губ…

Она стояла перед зеркалом полумертвая от усталости – день, перегруженный работой как физической, так и эмоциональной, плюс домашние хлопоты, связанные с укладыванием купленных продуктов в холодильник, уборкой квартиры на скорую руку, – все это не прошло бесследно. Ноги гудели, спину ломило, а затылок раскалывался от боли. И все же в сиреневом открытом платье из тонкой мягкой полупрозрачной ткани она выглядела вполне сносно.