Выключаем свет (СИ)

Заканчиваю своё самое волнительное выступление и решительно направляюсь за сцену. Слышу пронзительные крики и длительные аплодисменты, но не могу порадоваться этому так, как следует. Подхожу к Серёже и вижу, что он не держит телефон так, как я его просила.

— Крис, он буквально только что разрядился и выключился, — оправдывается он и протягивает телефон мне. Черный экран. Потерявшийся где-то Максим. Прекрасно.

— У тебя есть номер кого-нибудь из его группы? — спрашиваю Серёжу.

— Да, был. А что случилось-то?

— Надеюсь, что ничего. Набирай.

Если Максим просит меня о помощи, я сделаю всё, чтобы помочь. Несмотря ни на что.

Он достаёт из кармана телефон, отыскивает номер Саши и протягивает телефон мне. Я понимаю, что если сама начну расспрашивать Свободу о том, что он там видит вокруг, то всё равно ничего не пойму, потому что Владивосток видела только на картинках. А если Половцев в городе, у него шансов отыскать этого идиота гораздо больше. Пережидаю гудки и слышу радостное приветствие. Вкратце объясняю ситуацию, на что получаю недовольный вздох и обещание «найти этого кретина, затолкать в машину и увезти в его долбаную квартиру». Облегчённо вздыхаю и благодарю Сашу за помощь.

За то время, которое остаётся до финального выхода на сцену вместе с ребятами, я пытаюсь найти в рюкзаке зарядку. Руки опять начинают дрожать, стоит мне только вспомнить его встревоженный голос. Во Владивостоке уже одиннадцатый час вечера. В голове возникает картина, как он в темноте проваливается в этот чёртов люк. И зачем ты только сказал это, Свобода?

Психую и вытряхиваю всё из рюкзака на кожаный диван. Нази спрашивает, всё ли у меня в порядке, и мне приходится врать.

Нахожу зарядку, подключаю телефон и сверлю взглядом чёрный экран. Звонить ему нет смысла. Сейчас важнее, чтобы до него дозвонился Саша, поэтому я послушно жду. Не трогаю телефон, хотя взгляда от него не отвожу до тех пор, пока нас не приглашают на сцену. Больше получаса я нахожусь в полном неведении того, что там происходит с Максимом.

***

Я пулей лечу к телефону, когда концерт заканчивается. Набираю Максима и иду в конец коридора, потому что во всех гримёрках наступает самое оживлённое время. Все переодеваются, смывают макияж, собирают сумки, обсуждают выступления и громко смеются. А я ухожу от этой суеты, потому что ничего важнее жизни Максима сейчас для меня нет.

Даже как-то легче становится от того, что я наконец-то произношу это у себя в голове.

Занимаю целых три соединённых между собой кресла, закидывая на сиденье ноги, и прижимаю телефон к уху. Гудки сверлят в моей голове дырку. Концентрируюсь только на этих звуках.

— Крис! — отвечает он, и я выдыхаю.

— Где ты?

— Половцев куда-то меня везёт, — отвечает Максим, а на фоне слышатся недовольные реплики Саши. Кажется, он говорит, чтобы тот поменьше возмущался, иначе — окажется там же, где и был.

— Ты напугал меня, — признаюсь ему.

— Прости. Я хотел потеряться.

— Зачем? — непонимающе спрашиваю я.

— Потому что дома душно.

Душно.

Я откидываю голову назад, меняя направление стекающих по щекам слёз. Мы молчим, потому что это наш особый способ выразить эмоции. Вместо крика можно молчать. Хотя, какой он, к чёрту, особый способ. Мы ведём себя поистине глупо. Если он и особый, то только в том, чтобы делать друг другу больно.

— Почему ты позвонил мне?

— А кому ещё?

Впиваюсь зубами в сложенную в кулак руку, чтобы не закричать и не нарушить эмоциональную тишину. Хватит говорить такие вещи, умоляю.

— У меня не было ничего с Олегом, я тебе не изменяла. Никогда. Я бы не смогла тебе…

— Тебе не стоило говорить это тогда.

— Я знаю.

Молчим. Молчим. Молчим.

— Ты был со мной не потому, что просто хотел снять напряжение? Не потому, что больше никого не было вокруг?

— Я был бы с тобой, даже если бы вокруг были миллионы других людей. Просто нам нужно было раньше это понять, да?

Раньше. 4 месяца назад. А сейчас всё изменилось, да?

— Не плачь, — говорит он.

— Мне тяжело слышать твой голос.

— Тогда надо прощаться.

— Клади трубку, пожалуйста, я не смогу.

Не знаю, в какой момент он отключит вызов, и вслушиваюсь в его молчание до последней капли.

— У тебя всё получится, Котёнок, — говорит он, отключается, и я слушаю совсем другую тишину. Холодную, противную и неживую. Мне тяжело без его тишины.

2 октября, понедельник, где-то по дороге в Улан-Удэ

Просыпаюсь от какого-то хлопка. Сонно брожу глазами по салону автобуса и понимаю, что мы сделали ночную остановку у придорожного кафе. В стекло попадает жёлтый свет от неоновой вывески, а из передней части доносится тихое жужжание радио.

Вытягиваю во всю длину затёкшие ноги и откладываю от себя подушку для сна. Серёжи рядом нет. Телефон показывает время — 01:11. Пытаюсь прийти в реальность после сна.

Через несколько минут вижу, как Серёжа заходит в автобус с бумажным стаканчиком. Он выглядит выспавшимся. Может быть, и я тоже.

— Какао, — заключает он и протягивает стакан мне. — Довольно сносный.

— Спасибо.

— Крис, там вроде не очень холодно. Тебе надо размять ноги. Прогуляйся. Минут десять хотя бы, а потом приходи в кафе.