Выключаем свет (СИ)

Откусываю, как обычно, слишком большой кусок печенья и ощущаю яркий шоколадный вкус во рту. Отряхиваю толстовку от крошек и слышу, как за спиной открывается дверь, ведущая во двор.

— Крис, можно к тебе? — спрашивает Женя, хотя уже обходит моё кресло и садится на соседнее.

— Конечно, — отвечаю ей с набитым печеньем ртом.

Она ставит на столик маленькую кружку с зелёным чаем и, кажется, планирует начать совместное чаепитие.

— Прости, что отвлекаю, хотела поболтать с тобой, — говорит она и делает глоток своего чая. — Слушай, я поняла, что как всегда влезла не в своё дело. Со мной часто такое случается. Наверное, ты заметила.

— Бывает, — изобразив на лице понимающую улыбку, отвечаю я ей.

— Я не буду извиняться или говорить, что наврала тебе тогда. Но я могла не так понять его, потому что… хотела слышать то, что услышала.

— Почему? — непонимающе спрашиваю я.

Женя грустно улыбается, и по её взгляду я понимаю, что она имеет в виду.

— Я, знаешь, редко влюбляюсь так, что мне первой хочется делать шаг. Давно меня никто так не цеплял, — отвечает она, вздыхая. — Он, правда, сказал мне, что не хочет отношений на проекте, но это было ещё в самые первые дни. А потом я подумала — если я страдаю от этих слов, почему ты не должна? Но месть особо не приносит удовлетворения, поверь мне.

— Окей, — лаконично заканчиваю её речь. А внутри меня разгорается вопрос — как я могла не замечать, что Женя влюблена в Максима? Прокручиваю в голове моменты реалити и вижу, как она радуется, когда им дают совместный номер. Как она постоянно старается привлечь его внимание. Как делает ему кофе. Только ему. Никому больше. Это же было так очевидно, боже.

— Я даже звонила ему в августе. На что-то надеялась, такая дура. Может быть, он не создан для любви, как сам и говорил. Может быть, — заключает она, натягивает на тревожное лицо свою привычную улыбку и встаёт.

— Ты думаешь, проблема в нём? — спрашиваю я, задумавшись.

— Даже если бы я была по-настоящему счастлива, вряд ли тебе можно было принимать мои советы за правду. Но проблема сидит в каждом из нас. Без исключений.

30 сентября, воскресенье, г. Красноярск

— Крис, пять минут до выхода, — напоминает мне Лена, проходя мимо.

— Да, помню, спасибо, — благодарю её, отрываясь от телефона, который пронзительным сигналом пытается заставить меня сходить за зарядкой и оставить его в покое.

Чувствую, что начинаю заболевать, и поэтому игнорирую красную полоску заряда. Экономлю свои силы для выступления за счёт того, что перед этим лежу в кресле и листаю ленту в телефоне, практически не двигаясь. Фотографии, посты, сообщения. Но телефон резко начинает гудеть, а на экране появляется такое тревожное для меня — «Максим».

Он продолжает звонить, а я понимаю — если отвечу, то услышу его голос. Это единственное, что может сейчас довести меня до обморока. Я не слышала тебя уже четыре месяца, и ты предлагаешь мне вот так без подготовки сделать это прямо сейчас?

Господи, четыре месяца кажутся такой пропастью. Я боюсь. Но ты ведь знаешь, что я просто не могу тебе не ответить.

— Да? — осторожно говорю я в динамик и прислушиваюсь. Дыхание сбивается тут же.

— Котё-ё-ёнок, — протягивает он этим самым голосом, как будто ничего не произошло. С убивающей меня теплотой. Я не была готова.

— Максим? — спрашиваю его, пытаясь понять причину звонка.

— Ты мне нужна. То есть твоя помощь. Я заблудился. Блин, у меня рука болит, я бутылку разбил. У меня кровь.

Он говорит это абсолютно пьяным голосом, путая слова так, что мне приходится закрыть одно ухо рукой и вслушиваться в его нескладную речь, смешанную с каким-то шумом на фоне.

— Где ты? — спрашиваю его.

— Я не знаю, Крис, я потерялся. Помоги, а?

Чёрт. Пьяный Анисимов шляется где-то в своём Владивостоке, просит меня каким-то образом ему помочь, а мне уже суют в руки микрофон и напоминают, что мой выход через две минуты. Единственное, что придумывает мой мозг — бежать к Серёже. Выискиваю его взглядом среди людей за кулисами и спешу к нему.

— Максим, никуда не уходи. Я отдам трубку Серёже, выступлю и вернусь. Хорошо? Ты слышишь меня?

— Даже если я провалюсь в канализацию и умру сегодня, это будут лучшие слова, которые я услышу напоследок, — серьёзным и пьяным голосом говорит он.

— Только попробуй двинуться с места. Это нормально для последних слов? — злясь, спрашиваю его и протягиваю телефон Серёже. Тот, конечно, ничего не понимает. Слышу, как профайл на сцене подходит к концу. — Не сбрасывай. Держи так, чтобы он меня слышал.

Говорю это недоумевающему Серёже, буквально впихиваю свой телефон ему в руки и бегу на сцену.

Оглядываю полный зал радостных глаз и с дрожащими руками начинаю петь. Ещё никогда эти три песни не тянулись так долго. Представляю, если бы спустя четыре месяца разлуки услышала, как Максим поёт. Это было бы даже тяжелее, чем его протяжное «котё-ё-ёнок».