Выключи свет – и увидишь звёзды

– И я в этом не сомневаюсь: никогда не видела, чтобы кто-то мог столько времени стоять на одном месте. Ты что, собрался всю ночь провести на палубе?

– Не знаю почему, но мне кажется, что мне здесь не рады. Возможно, считают, что я лицом не вышел.

– Твое лицо тут ни при чем, – ответила она. – Просто если у тебя нет билета первого класса, то ты находишься не на своем месте и это мешает тем, кто купил дорогие билеты, чтобы тешить себя иллюзией роскоши на этом стареньком корабле.

– У меня самый дешевый билет. Я не хотел никому мешать, я просто не знал, что эта палуба – только для пассажиров первого класса.

Тут нос корабля резко опустился вниз. От неожиданности Адель потеряла равновесие. Джереми поймал ее в последний момент – с ловкостью танцора, подхватившего свою партнершу после исполнения гранд жете перед тем, как аккуратно поставить ее на пол. Адель смущенно поблагодарила Джереми и схватилась за планширь – корабль опять качнуло.

– Это плавание для тебя – отъезд или возвращение? – спросила она.

– А для вас?

– Отъезд… и возвращение. Я еду на похороны.

– Печально. Вы потеряли кого-то из близких?.. Простите за дурацкий вопрос… конечно, это так, иначе сейчас вы не оказались бы на этом корабле.

– Да… Когда-то этот человек был мне близок, но мы давно расстались.

– Почему?

– Так иногда случается, когда любовь очень сильна. Думаю, что судьба не прощает, когда не сберегают любовь, и заставляет нас расплачиваться за небрежное отношение к ее бесценному дару. Выбор, который мы делаем, и определяет нашу судьбу.

– Легко сказать, не всегда же есть выбор. У некоторых его и вовсе нет.

– Вот тут я с тобой не соглашусь, хотя каждый имеет право на свое мнение.

Джереми в ответ промолчал. Адель посмотрела на небо. Не было видно ни звездочки. Заморосил мелкий дождь.

– На что ты там смотришь?

– На океан, на что же еще. Он огромен, этим он нас и пугает. Он нам напоминает о том, какие мы крошечные. Даже самый могущественный человек – ничтожная крупинка по сравнению с океаном.

– Ты, наверное, проголодался. Вот, держи. Это все, что мне удалось раздобыть, – сказала она, достав из кармана салфетку с сэндвичами и протягивая ее Джереми.

Он поблагодарил Адель и с аппетитом съел сэндвичи.

В нескольких милях от них молния расколола небо, за ней вспыхнула следующая – уже ближе к кораблю.

– С минуты на минуту начнется гроза. Если не пойдем в каюту, мы промокнем насквозь, – сказала Адель.

Джереми только пожал плечами и с решительным видом поднял воротник своей куртки – он не собирался покидать палубу. Корабль по-прежнему шел навстречу молниям, дважды прогремел гром, и вскоре дождь захлестал потоками. Нос корабля поднялся, затем тяжело опустился на волны, поднимая снопы пены, и Адель снова схватилась за планширь.

Конечно, они с Джереми мгновенно промокли. Влажные пряди упали ему на лоб, Джереми смахнул их набок. Капли дождя вперемешку с брызгами морской воды струились по их лицам. Хоть Адель и замерзла, ее очень забавляли эти американские горки. Она вдруг вспомнила далекий вечер в парке развлечений. Мужчина, который ее любил и которого она любила, затащил ее на совершенно головокружительные аттракционы. Но в его компании ей никогда не было страшно. Этот кураж опьянял Адель, и она весь вечер заливалась звонким смехом.

Такие воспоминания были ей сейчас ни к чему; Адель подумала о данном обещании – быть счастливой и, положив свою руку на руку Джереми, слегка сжала его пальцы и сказала, что больше не может оставаться на палубе.

– Вы боитесь вспышек молний? На корабле безопасно.

– Я всегда любила опасность, сейчас меня пугают вспышки не молний, а моих воспоминаний, – ответила она.

Адель направилась к двери, ведущей в коридор, и обернулась к Джереми.

– Не могу оставить тебя одного на палубе в такую погоду, не спрашивай почему, просто не могу, и все. Если честно, я не слишком хорошо себя чувствую, мне пора в каюту.

Она потерла плечи и для убедительности зябко поежилась. Наконец Джереми согласился пойти с ней.

– А что счастье для вас? – спросил он, когда они подошли к каюте Адели.

Она открыла дверь, впустила его и указала на кресло рядом с иллюминатором.

– Любить и быть любимой, – ответила Адель, протягивая ему полотенце.

Джереми вытер руки и лицо.

– Вы счастливы?

– Это очень личный вопрос, а мы недостаточно близки, чтобы я на него отвечала.

Она открыла свой чемоданчик, достала из него безупречно выглаженную белую рубашку и положила ее на постель.

– Сними куртку и повесь сушиться. Вешалку найдешь в шкафу.

– Это мужская рубашка… чья она? – спросил Джереми.

– Ты задаешь слишком много вопросов; делай, что я тебе говорю, иначе простудишься. Я переоденусь в ванной, ну, если это можно так назвать…

Адель пошла переодеваться, оставив Джереми одного. Она посмотрела в зеркало над раковиной.

– Играя с огнем, ты в конце концов обожжешься, – прошептала Адель своему отражению.

Она сняла одежду, провела ладонями по голове, шее и груди, накинула халат и снова посмотрела в зеркало.