Выкорчеванная (ЛП)

— Они разбили бочки с вином и пивом, — вполголоса поведала мне подруга. — Не думаю, что для детей это безопасно. Нешка, что происходит?

Саркан взобрался на помост. Он положил том Призывания на подлокотники своего трона и выругался шепотом.

— Очень вовремя. Ступай вниз и преврати все в сидр, — попросил он меня. Я помчалась вниз с Касей. Солдаты пили, набрав вино в руки и шлемы, или просто подставляя рот под струю из пробитых в бочках дыр, опрокидывали бутылки. Некоторые уже пошатывались. Должно быть кричать от вина лучше, чем вопить от ужаса при виде ходячих мертвецов и бойни.

Кася растолкала выпивох с моего пути, а они, увидев меня, даже не сопротивлялись. Я подошла к самой большой бочке и положила на нее руки:

«Lirintalem», — произнесла я и устало потянулась к силе. Когда она хлынула из меня и сотрясла все бутылки и бочки, я пошатнулась. Солдаты продолжали толкаться, чтобы добраться до выпивки. Пройдет еще некоторое время прежде, чем они поймут, что пьянее, чем сейчас они уже не станут.

Кася осторожно коснулась моего плеча. Я обернулась и крепко ее обняла, радуясь ее силе:

— Мне нужно вернуться. Береги детей.

— Может мне следует пойти с тобой сражаться? — тихо уточнила она.

— Береги детей, — повторила я. — Если что… — я поймала ее руку и увлекла к дальней стене подвала. Там сидели проснувшиеся Сташек с Маришей, с тревогой следя за солдатами. Мариша терла глазки. Я прижала руки к стене и нащупала края хода. Поместив Касину руку на трещину, я показала ей, где он спрятан, а потом вытянула для нее тонкую волшебную нить в качестве ручки.

— Открой дверцу, спрячь их внутри, а потом закрой за собой, — сказала я, потом вытянула руку и произнесла: «Hatol», и из воздуха появился Алёшин меч, который я протянула ей: — И это возьми.

Она кивнула, и повесила меч через плечо. Поцеловав ее на прощание, я побежала наверх.

* * *

Все люди барона собрались внутри. Стены сослужили нам еще одну службу: пушки Марека не могли выстрелить по дверям. Несколько человек взобрались к узким бойницам, располагавшимся по обеим сторонам от входа, и пускали стрелы в солдат принца. Двери начали сотрясать глухие удары и даже яркая вспышка колдовского огня. Шум и крики снаружи нарастали.

— Собираются поджечь двери, — выкрикнул один из стрелявших, как раз когда я появилась в зале.

— Пусть пробуют, — ответил Саркан, не поднимая головы. Я присоединилась к нему на помосте. Он превратил трон из кресла в простую скамью на двоих с плоским столиком на общем подлокотнике посредине. На нем, ожидая, покоился тяжеленный том Призывания — знакомый и по-прежнему странный. Я разрешила себе медленно опуститься на скамью и растопырила пальцы над обложкой: золоченые витые буквы гудели словно далекие пчелы. Я так устала, что даже пальцы онемели.

Открыв обложку, мы принялись читать. Голос Саркана звучал ровно и ясно, четко выдерживая ритм, и мало-помалу туман из моей головы выветрился. Я тихо вторила и подпевала вслед за волшебником. Солдаты притихли. Они расселись по углам и вдоль стен, прислушиваясь как в тавернах глухой ночью слушают хорошего певца, поющего грустную песню. Их лица казались слегка задумчивыми, словно они пытались следить за сюжетом, запомнить его, даже увлекаемые произносимым заклинанием.

Оно и меня влекло следом за ними, и я была рада в нем затеряться. Ужасы дня не исчезли, но Призывание превратило их в частичку сюжета, и не в самую важную его часть. Сила нарастала, текла светло и чисто. Я чувствовала будто заклинание вырастает второй башней. Когда мы будем готовы, мы распахнем двери и прольем нестерпимый свет на двор у порога. Небо за окном стало светлеть. Вставало солнце.

Двери затрещали. Что-то проникло под них, над ними, сквозь едва заметную щель между створками. Находившиеся рядом люди всполошились. Сквозь каждую щель проникли тонкие извивающиеся тени, быстрые и узкие как змеи. Это были расползающиеся ростки лиан и корней, попутно крошащие доски и камень. Они расползлись по полотну дверей как мороз по стеклу, цепляясь и хватаясь за все на пути, распространяя такой знакомый приторный запах.

Это была Чаща, открыто нанесшая удар, словно понимая, что мы делаем. Что мы вот-вот раскроем ее сущность. Солдаты Желтых болот в страхе принялись рубить ростки мечами и кинжалами. Они слишком хорошо знали, что такое Чаща, и моментально ее узнали. Но сквозь щели и трещины, вслед проложившим дорогу первым росткам, проникало все больше и больше других. Снаружи вновь ударил таран Марека, и двери сотряслись сверху донизу. Лианы обвили железные полосы петель и засова, и потянули. Словно разлившаяся кровь по железу начала расползаться оранжево-красная ржавчина, проделывая столетний путь за пару мгновений. Ростки впивались в нее, обвивались вокруг болтов и яростно раскачивали их из стороны в сторону. Железо громко заскрипело.