Выкорчеванная (ЛП)

От выпитого мне стало одновременно и легче, и тяжелее, голова раскалывалась. Я хлюпала, закрывшись рукавом. На другой стороне площади принц Марек о чем-то беседовал со старостой и молодым большеглазым возницей. Они стояли у симпатичного свежеокрашенного зеленого фургона, запряженного четверкой лошадей. В их гривы и хвосты неуклюже были вплетены зеленые ленты. Королева уже сидела на полу фургона, засыпанном соломой, закутанная в шерстяной плащ. Поверх ее рубашки в солнечных лучах поблескивали позолоченные звенья волшебного ярма.

Пока я некоторое время следила за солнечными зайчиками, и до меня постепенно доходил смысл того, что я вижу, Дракон уже шел через площадь со словами:

— Что ты задумал?

Я поднялась и направилась к ним.

Принц повернулся как раз, когда я подходила:

— Договариваюсь о проезде, чтобы доставить королеву домой, — вежливо ответил Марек.

— Не говори чепухи. Она нуждается в лечении…

— Которое она в равной степени может получить в столице, — ответил Марек. — Я не собираюсь позволять, Дракон, запереть мою мать в башне, пока ты не решишь, что стоит ее снова выпустить. Не думай, что я забыл, насколько неохотно ты отправился с нами.

— Зато, кажется, с готовностью позабыл о многом другом, — парировал Дракон. — Например, о своей клятве в случае успеха вырубить Чащу до самой Росии.

— Ничего я не забыл, — ответил Марек. — Но сейчас у меня нет с собой людей, чтобы тебе помочь. А как еще мне добыть людей, если не вернуться ко двору и попросить их у отца?

— Единственное, что ты в состоянии сделать при дворе, это показать там пустоголовую куклу и назваться героем, — сказал Дракон. — Вызови людей отсюда! Или ты считаешь, что Чаща не ответит на то, что мы сделали, когда мы уедем и оставим долину беззащитной?

Марек натянуто улыбался, но его губы дрожали, а рука сжимала и разжимала рукоять меча. Сокол аккуратно протиснулся между ними, положил руку на предплечье принца и сказал:

— Ваше высочество, несмотря на возмутительный тон Саркана, нельзя сказать, что он ошибается.

На мгновение мне показалось, что он понял. Что Сокол на себе почувствовал всю глубину злобы Чащи, чтобы осознать угрозу. Застигнутая врасплох, я посмотрела на Дракона с надеждой, но еще до того, как Сокол повернулся к нему с грациозным наклоном головы, его лицо окаменело:

— Думаю, Саркан признает, что несмотря на его таланты, Ива превосходит его в целительском искусстве, и если есть на свете средство, она сумеет помочь королеве. А сдерживать Чащу — его прямой священный долг перед короной. Он не может оставить долину.

— Очень хорошо, — немедленно сказал Марек, хотя и говорил сквозь сжатые зубы. Это был отрепетированный ответ. С растущим гневом я поняла, они все тщательно спланировали.

Потом Сокол добавил:

— В свою очередь, Саркан, принц Марек не может позволить тебе просто оставить здесь королеву Анну и твою крестьянку, — он указал на подошедшую ко мне Касю. — Разумеется их обеих немедленно следует отвести в столицу, и предъявить суду за скверну.

* * *

— Какой умный ход, — позднее сказал мне Дракон, — и какой эффективный. Он прав: я не имею права бросать долину без королевского дозволения, и строго говоря, по закону, их обеих следует предъявить суду.

— Но не обязательно же делать это немедленно! — ответила я, метнув взгляд на королеву. Та смирно и тихо сидела в фургоне, пока крестьяне загружали его, раскладывая вокруг нее чрезмерное количество съестных припасов и одеял, которого хватило бы на три путешествия в столицу и обратно без остановок. — А что если нам просто забрать их с собой в Башню, и ее и Касю? Король-то уж разберется…

Дракон фыркнул:

— Король разумный человек. Он бы ни секунды не возражал, если бы я по-тихому увез королеву до выздоровления куда-нибудь подальше, пока никто даже не узнал, что ее спасли. Но теперь? — Он обвел рукой крестьян. Все они широким кольцом на безопасном расстоянии обступили фургон, разглядывали королеву и шептались между собой, обмениваясь подробностями истории. — Нет. Он бы резко возражал против моего открытого нарушения королевского указа на глазах у свидетелей.

Потом он посмотрел на меня:

— И я с ними отправиться не могу. Король бы еще позволил, а Чаща нет.

Я опустошенно уставилась на него в ответ:

— Я не могу позволить им забрать Касю, — почти умоляющим тоном сказала я ему, понимая, что здесь моя жизнь, здесь во мне нуждаются. Но дать им увезти Касю на суд в столицу, где ее по закону могут приговорить к смерти… к тому же я совсем не доверяла принцу Мареку, потому что он поступал лишь так, как выгодно только ему.

— Знаю, — ответил волшебник. — Это даже к лучшему. Без солдат, и большого их количества, мы не сможем нанести новый удар по Чаще. Поэтому ты отправишься попросить их у короля. Что бы ни утверждал Марек, он не думает ни о чем, кроме королевы, а Соля хоть и не злой, но ему нравится делать вид, что он радеет за общее дело.

— Соля? — наконец спросила я: на языке это слово казалось странным, живым как высокая тень кружащейся птицы. Даже произнеся его, я почувствовала укол пронзительного взгляда.