Выкрутасы судьбы

Или наоборот. Он старый, лысый, толстый, по образованию инженер, постоянно торчит дома и даже сходить отметиться на биржу труда ему лень. Она – чуть моложе, слегка кудрявее, незначительно полнее и существенно образованнее, отбойный молоток удерживает двумя пальцами и насквозь пропахла соляркой. Не живут. Вот уже пятый год она его кормит поганками, солит ему суп цианистым калием, а в кашу подмешивает стрихнин. Он без противоядия за стол не садится, съедает все с аппетитом и улыбчиво просит добавки. Она перепробовала все способы, включая сковородку, он живее всех живых. Трагедия на лице.

А бывает так. Он – вовсе не на что взглянуть, пьет все, что горит, курит все, что дымит, ругает все, на чем свет стоит. Она – кроткая, богобоязненная, мечтает о монастыре и вышивает крестом. Его страстно любят школьницы, пэтэушницы, студентки, аспирантки и пенсионерки. Чужие жены от него без ума. Он всем им успевает не отказать во взаимности. В нее в седьмом классе был тайно влюблен скромный очкастый отрок, который теперь где – то там наверху координирует работу министерств и до сих пор не женат. Не живут. Он не знает, куда ей позвонить. Она когда – то училась в ПТУ. Трагедия в лицах.

И совсем обыденно. Он – средних лет, умеренно начитан, успевает на работе и дома, дружен с тещей, в связях, его порочащих, не замечен, даже зимой дарит цветы и выпивает только в день свадьбы.

Она примерно его возраста, увлечена магией, астрологией, экстрасенсорикой, телекинезом, шаманством, уфологией и гаданием на картах, совмещая все это с общественной нагрузкой. Не живут. Он ей слово, она ему в ответ дюжину. Он ей два, она не умолкает до утра. В квартире три телефона с разными номерами, все три круглосуточно не умолкают. Кошка, не выдержав ритма жизни, сбежала, попугай сдох, кактус завял, последний таракан свалился за ужином с инфарктом. Выкрутасы судьбы. Марш Мендельсона плавно переходит в Реквием Моцарта…

Сердцу не прикажешь

Гаврила Егорыч – бывший колхозный скотник – решил жениться. А куда ему деваться? Времена для него настали трудные: на работу никто не берет, а до пенсии еще два года ждать. Ну, с невестами у нас в деревне проблем нету. Невест полно. Их у нас, как блох на шелудивом кобеле. Одних только вдов разного калибра с полторы дюжины запросто наберется. Так что ежели чего – милости просим.

И вот, значит, задумал Гаврила Егорыч порвать с холостяцкой своей житухой. Но вначале прикинул, кого бы из невест на это дело сагитировать. Васильевна больно стара. Степановна хромает на обе ноги, у Власовны полон дом детей. Перебрал всех. Лучше, чем Мария Ивановна – школьная учительница – не найти. Живет тихо, одна, замуж еще ни разу не ходила. Одевается по – городскому, здоровается вежливо при встрече. Чем не кандидатура?

В субботу, напялив старенький костюм, отправился Гаврила Егорыч на разведку. Мария Ивановна приняла его радушно, пирогами накормила, бутылку не стол выставила. Покалякали они меж собой как интеллигентные люди, то есть ни о чем.

С той поры и зачастил Гаврила Егорыч к учительнице в гости. Через день ходил жениться. Выпьет бутылку, пирог стрескает и на дверь с тоской посматривает. Потом смахнет со стола крошки в ладонь, отправит их в рот и спешит досвиданькаться.

И так с полгода Гаврила Егорыч женихался. Сосед его, Трофимыч, от любопытства инфаркт себе чуть было не нажил. Повиснет на заборе и ждет, когда Гаврила Егорович пойдет в очередной раз подхарчиться. Спрашивает раз:

– Ты когда ж свататься будешь? Засиделся парень в девках, мать твою так и сяк!

– Да ить дело нешуточное, – отвечает ему Гаврила Егорыч, – тут ить все взвесить перво – наперво надо. Ить с бухты – барахты оно завсегда все наперекосяк выходит, мать твою так и сяк.

Ну, а у Марии Ивановны женихов до того не водилось, и как себя с ними вести, она не ведала. С подругами не зналась, а стало быть, и подсказать ей было некому. А может, характер у нее был такой покладистый. В общем, стойко она терпела Егорычеву оккупацию.

Глядишь, может, и выгорело бы у Гаврилы Егорыча его дельце, да организм его подвел самым наглым образом.