Выкуп

– Здесь каждый вечер карнавал, для туристов, конечно, – объяснила Инга. Она уже нетерпеливо приплясывала на месте. – Это пляжи Вайкики – одни из самых знаменитых в мире, слыхал? Они далеко тянутся вдоль береговой полосы, а эта их часть – для людей попроще. Завтра посмотришь элитарные места… Но мне здесь очень нравится! Пошли танцевать!

Она потянула Костю за руку, и они тут же очутились в самом эпицентре этого непрекращающегося танца. Через несколько минут Костя уже не владел своим телом – им управлял невероятный, одновременно зажигательный и томный ритм, а ещё – тягучий звон гавайских гитар. Он не мог оторвать взгляд от Инги: высокая, гибкая, смуглая, с миндалевидными карими глазами, блестящими от азарта и отблеска огней, – она очень походила на женщину Гавайских островов. Её чёрные волосы были ровно острижены на уровне плеч, и это, да ещё лёгкое яркое платье делали сходство поразительным – она словно сошла с одной из картин Гогена…

Костя не заметил, сколько прошло времени до тех пор, когда они, смеясь и глубоко дыша, вышли наконец из круга танцующих. Сели прямо на песок, совсем близко от полосы прибоя, тут же к ним подбежали продавцы напитков и местных лакомств…

– Знаешь, мне всегда ужасно нравились гавайские гитары. – Костя говорил и гладил ладонью обнажённое плечо женщины. – Я ещё мальчишкой был… У нас во дворе один парень хорошо играл на гитаре. У него была обыкновенная старенькая шестиструнка, и однажды он нам, пацанам, сказал: «Хотите, покажу гавайскую гитару?» Достал финку, открыл её и лезвие подсунул под струны. А потом дёрнул одну струну и одновременно повёл лезвием – получился такой необыкновенный звук… Тонкий, дребезжащий и длинный: «Вау-у-у-у!». У меня аж дыхание перехватило – так понравилось. Вот с тех пор я и мечтал услыхать настоящую гавайскую гитару. Слышал, конечно: в кабаках, на концертах. Но вот это! – Костя махнул рукой в сторону карнавала. – Это просто фантастика!

Взявшись за руки, они пошли вдоль берега, и внезапно очутились почти в полной темноте.

– Здесь всегда так, – сказала Инга. – Светло – и почти сразу тьма. Сумерки такие короткие, что не успеваешь их заметить. Но и это ненадолго: подожди, сейчас взойдёт луна!

– Ты здесь первый раз, а знаешь всё так, словно местный житель!

– А я за две недели и правда стала чувствовать себя настоящей «камааина» – местным жителем. В этот чудесный остров невозможно не влюбиться! И потом – разве я не похожа на гавайянку?

– Очень похожа, – прошептал Костя, ведя губами по её обнажённому смуглому и горячему плечу, вниз – к груди…

Инга, подчиняясь, сильно прижалась к нему, но потом со смехом отстранилась.

– А ты – «хаоли» – белый, как здесь называют европейцев. А вот и луна, смотри!

Луна появилась тоже неожиданно – большая и яркая. Небо вокруг неё казалось пурпурным, в этом освещении чётко проступили силуэты высоких кокосовых пальм, вновь обозначилась белая линия прибоя. У Кости захватило дух от красоты, и тут же нахлынуло почти неуправляемое желание прямо здесь, сейчас упасть рядом с Ингой на этот шелковистый песок, войти в неё – без слов, без игры, сразу, сильно!.. Он только думал об этом, представлял, а его ладони уже сжимали бёдра женщины, гладили их сквозь тонкую материю. Но она, ласково перебирая его волосы, проговорила тихо и тоже взволнованно:

– Нет, милый, погоди! Здесь всё-таки люди!

Костя оглянулся: недалеко на песке расположилась компания, кто-то плескался в пенном прибое. Не сговариваясь, они быстро вернулись к карнавалу – там рядом парковались такси. Взяв машину, Костя и Инга помчались к отелю. Нетерпение, сжигавшее их, казалось невыносимым, но когда они подъехали к «Ройял Гавайян» и поднялись в номер, лихорадочное состояние схлынуло. Медленно, наслаждаясь от каждого прикосновения, они раздевали, ласкали друг друга, приближая и, в то же время, оттягивая миг полного слияния. Инга извивалась и стонала под его сильным и умелым торсом, вскрикивала, откидываясь назад, как амазонка во время верховой скачки, скользила, словно змея, смуглым телом по его распластанному телу…

Потом он лежал, раскинувшись и тяжело дыша, а она, что-то невнятно шепча, почти невесомыми прикосновениями губ нежно и благодарно целовала его плечи, грудь… Костя блаженствовал! Он так любил доставлять удовольствие женщине! Нет, это не точно: он любил видеть блаженство на лице женщины и понимать – до этого состояния её довёл он! Он – великолепный любовник, он умеет это делать лучше всех! Если бы кто-нибудь Костю спросил: «Ты любишь доставлять женщине наслаждение ради неё или ради себя?», он честно бы ответил: «Ради себя!» Да, он так любил слышать страстные стоны женщины, но думал всегда в такие моменты о себе – единственном и неповторимом… Впрочем, никто подобный вопрос никогда не догадался бы ему задать.