Выкуп

Викентий обрадовался: французским он владел совершенно свободно, понимать собеседника будет проще.

– Скажи, Фрэнки, ты обслуживал женщину, которая погибла здесь? Кажется, полиция тебя уже расспрашивала?

Он вспомнил: в деле были показания некоторых служащих отеля, одного звали Фрэнк…

– Да, – коротко ответил тот сразу и на первый вопрос, и на второй.

– Я хочу, чтобы ты вспомнил подробно, с кем ты видел эту женщину.

Подробностей Викентию очень не хватало. Местная полиция, уверившись с самого начала, что с миссис Барков произошёл несчастный случай, опросы провела формально, поверхностно.

– Часто она бывала одна, но иногда обедала и ужинала в компании. Небольшой: по два-три человека.

– Жильцы вашего отеля?

– Нет, – покачал головой Фрэнки. – Туристы, но не наши. Наверное, русские – говорили на незнакомом мне языке.

– А наедине с мужчинами?

– Мужчины тоже к ней подсаживались, но это как раз наши постояльцы. Красивая женщина… Весёлая была, общительная.

Викентий на минутку задумался: что-то его зацепило в словах официанта. Да-да, именно!

– Ты говоришь, она иногда обедала и ужинала в компании… А завтракала?

– Завтракала всегда одна, во всяком случае, во время моего дежурства… Вот только, в тот самый день…

– Какой? Её гибели? – быстро спросил Кандауров.

– Да, в тот день она завтракала с мужчиной. Молодым.

– Может быть, ваш постоялец подсел к ней?

– Нет, – Фрэнки многозначительно покачал головой. – Они пришли сюда, на террасу, вместе. И я его ни разу не видел. Говорили, наверное, по-русски.

– По-русски… Значит, ты ничего не понял?

– Только одну фразу. Это человек вдруг сказал по-французски: «Merci, cheri tante».

Кандауров поднял брови:

– «Спасибо, дорогая тётушка»? Ты не ошибся?

– Нет. Но он, наверное, шутил, потому что засмеялся при этом, и она тоже засмеялась.

После этого интересного разговора с официантом Кандауров решил расспросить портье, который дежурил за день до гибели Инги Барковой… Она, впервые за всё время, пришла завтракать не одна – с мужчиной. А если предположить, что он у неё ночевал? Тогда возможно, его видели накануне вечером.

И верно – портье вспомнил: миссис Барков вечером интересовался мужчина, поднялся к ней. Уходил ли он, остался ли у неё, этого портье не знал – за личной жизнью постояльцев здесь не следили. На вопрос, как выглядел этот человек, портье ответил так же, как и официант Фрэнки: «Молодой белый мужчина».

Следующий шаг Кандаурова был продиктован чистой логикой: он выяснил, какая горничная убирала номер Инги Барковой, уже покойной, после того, как его осмотрели детективы и позволили навести порядок. Перед ним предстала уже немолодая китаянка. Это была та самая женщина, которая нашла утром мёртвую Баркову. Собственно, именно она постоянно и убирала этот номер. Чуть склонив голову, горничная очень внимательно выслушивала вопросы – она Кандаурова понимала. Но вот он её английский с сильным акцентом почти не понимал. Тогда он попросил администратора прислать к нему официанта Фрэнки, после этого разговор пошёл на лад.

Горничная сказала, что никаких вещей постороннего человека ей не попалось. Но когда Викентий спросил о другом утре – предыдущем, – женщина быстро закивала головой. Зубная щётка, пиджак, мужская расчёска – эти предметы она видела, убирая номер Барковой за сутки до её смерти. А потом она, поцокав языком, сказала ещё что-то. Фрэнки перевёл:

– Она в то утро видела на постеле следы мужчины…

– Что она имеет в виду? Была интимная связь?

– Да, – подтвердил Фрэнки. – Они вместе спали, презервативом, видимо, не пользовались.

Он говорил без тени смущения, и горничная, поняв о чём идёт речь, тоже с улыбкой покивала. Однако самого мужчину она не видела – номер убирала уже в отсутствие Барковой…

Портье уверял, что гость Инги – здешний турист. Так ему показалось: тот был легко одет, без вещей, лишь небольшая сумка через плечо, держался просто, уверенно. Если, решил Кандауров, портье и официант говорят об одном и том же человеке, значит надо поискать его среди «русских» туристов. В «Ройял Гавайян» соотечественники нынешние и бывшие не жили. Старинный отель был известен консервативными, чопорными правилами, размеренным, благовоспитанным ритмом жизни. Для нуворишей из распавшегося Советского Союза подобное было не приемлемо. Они отдыхали шумно, раскованно, с ночными кутежами, большими компаниями, загулами с местными «туземочками». Инга, видимо, была исключением, ей нравилась респектабельность, интеллигентность, сдержанность этой гостиницы. Тем, кто искал весёлого отдыха, его в полной мере предоставляли небольшие отели-коттеджи вдоль береговой полосы пляжей Вайкики.