Выкуп

Там, на пляже, Викентий и познакомился сначала с одной семьёй из Москвы – чиновник высокого класса с женой и дочерью, – потом, через них, и с другими соотечественниками. Их было немного, все друг с другом перезнакомились, общались. Ингу Баркову тоже все знали: она приходила сюда на пляж, прекрасно плавала, уже неплохо каталась на доске. Здесь всем хотелось освоить теперь уже знаменитый на весь мир, но именно гавайский вид развлечения – плавание на узкой доске по волнам во время прибоя. На пляже было полно инструкторов, готовых заниматься с новичками. У Инги Барковой, как рассказали Кандаурову, получалось лучше, чем у других.

Слушая, Викентий сидел на песке и смотрел, как ловко мчатся верхом на досках целые группы парней и девушек, да и людей постарше. Вот фигурка кажется так опасно далеко, но вот она вновь возникает прямо из бурлящей пены у самого берега, ловкий пловец стоит во весь рост на самом гребне водяного вала – пена окутывает его ноги, загорелое мокрое тело сверкает на солнце… Викентий сам хорошо плавал, не боялся даже очень больших волн, умел подныривать под них в тот самый момент, когда волна, кажется, собьёт с ног. И здесь он не удержался, нашёл инструктора и стал на доску. Через полчаса, несколько раз сбитый с ног прибоем, он вдруг ощутил, как ноги сами развернули доску так, что волна легко подняла его, опустила, покачала… На берегу новые знакомые захлопали, и он понял – получается! Эх, ему бы времени побольше!

Среди туристов, говорящих на русском языке, не было никого, кто бы подходил под описание «молодого белого мужчины» – гостя Барковой. За время, прошедшее после её гибели, из Гонолулу уехали только двое русских – пожилой бизнесмен из Иркутска со своей молодой подругой. Всё-таки Кандауров сделал так, что официант из «Ройял Гавайян» увидел двух, наиболее подходящих по возрасту, мужчин. Но нет, ни одного он не опознал.

Кандауров постоянно думал о той странной фразе: «Merci, cheri tant» – «Спасибо, дорогая тётя». Эти слова – единственная странность во всей истории, единственное, что обращает на себя внимание. Подобное вольное обращение предполагает давнее знакомство – близкое, может быть даже интимное. Не обязательно, конечно, но очень возможно. Между близкими людьми, а тем более любовниками, всякие словечки в ходу, иногда очень необычные. Но… молодой человек говорит молодой женщине «тётушка»!.. Это может объясниться очень просто: какой-то случай, анекдот, цитата из книги. Но, может, и ещё проще – в самом прямом смысле «тётя» и «племянник».

Викентий думал об этом, лёжа на жёлтом песке Вайкики и глядя на ревущий далеко за молом грандиозный прибой. «Канака!» – вдруг вспомнил он. – Этот прибой называется «Канака», то есть «Мужчина». А вот этот, спокойный, разбивающийся о берег – «Вахине» – «Женщина». Ему стало радостно: надо же, как давно, в юности, он читал рассказы южных морей Джека Лондона, а вот же – всплыло в памяти! Невероятно, что он видит всё это сам! А ведь не будь гибели молодой красивой женщины, и, возможно, никогда в жизни он не очутился бы на Гавайях…

Он вновь мысленно вернулся к Инге Барковой и её «племяннику». Но ведь настоящих племянников у погибшей не было – ещё дома, в Харькове, Кандауров интересовался всем, что касалось Барковой. Она была одним ребёнком в семье. Единственный, кто имел пусть и не прямое, но право называть её «тётей» – это племянник её мужа, Вадима Сергеевича. Кстати, тоже единственный племянник – Константин Охлопин.

Это была очень зыбкая привязка, ничем не обоснованная. Викентий поначалу даже упрекнул себя: ну не понравился ему Костя Охлопин, показался искусственным, себе на уме. Но, во-первых, это была единственная встреча, можно и ошибиться. Во-вторых, даже если и так – при чём тут гибель Инги? Ведь он знает: племянник Вадима Баркова и его деловой помощник был как раз в это время совсем в другом конце света, в Швейцарии, в городе Берне по делам банка. Где Берн, а где Гонолулу!

Но когда мысли о Константине Охлопине дважды разбудили его среди ночи, Кандауров сказал сам себе: «Ладно! Попробую кое-что проверить».

В конце концов, хоть и далеко Берн, но прилететь оттуда можно. Особенно, если очень хочется! В одной, можно сказать семье, так близко друг к другу – молодая красивая женщина и молодой, очень обаятельный мужчина. Они не кровные родственники. И хотя она – жена дяди, но разве не знает Викентий множество подобных адюльтерных историй! Кто знает, какие отношения были у Инги и Константина? А вдруг?…

Кандауров прекрасно понимал, что даже если Охлопин и прилетал из Берна к своей «тётушке», то это ещё не значит, что он её убил. Скрывает свой приезд? Это естественно, ведь связь подобного рода держат в тайне. А тут ещё узнаёт, что Инга погибла – тем более не признается! И даже если погибла в его присутствии, и это всё равно может быть случайностью. Хотя, конечно, мотивы при таком раскладе отношений, у Константина Охлопина могли и быть… Однако, пока что всё это – лишь пустые умозаключения. Вот если бы добыть хотя бы один факт, подтверждающий их!