Выкуп

Когда я уже совсем отчаялся, он попросил меня продолжать попытки, а сам, втайне от меня, – решил понаблюдать за этим процессом со стороны, выйдя из тела. По его словам, он почувствовал, что можно подтолкнуть меня, мою духовную субстанцию, для выхода наружу. Когда душа готова покинуть тело, но какие-то неведомые нити-связи ещё продолжают её удерживать, – если в эту секунду целенаправленно ударить всей своей духовной сущностью, – пленница сможет покинуть свою клетку и оказаться на свободе…

И я увидел себя со стороны. Моё тело лежало на моей кровати, рот – нелепо приоткрыт, глаза закатились, волосы сбились набок. Вот и шрам над левой бровью, а вот волосок торчит из носа…

«Летим!» – крикнул мне Димка.

Я не видел его, я не слышал его голоса, но я понимал то, что он говорит мне, и чувствовал его присутствие рядом.

Наши тела остались внизу, в моей квартирке, а мы взлетали над землей, над Москвой, над всем этим огромным, страшным и прекрасным миром, где человеку назначено не летать, а ползать…

И вот я иду по Садовому кольцу – заканчивать операцию «Получи свою женщину».

Три недели назад Димка явился прямиком к Ане с предложением написать о её банке. Полчаса беседы – и он договорился о встрече в редакции. Ещё один разговор, уже в течение полутора часов – и получено согласие на ужин. Вот здесь, за углом, в ресторане на проспекте Сахарова. Тут, недалеко, в переулке, Анин банк.

Возле высокого ресторанного крыльца беру небольшую паузу. Димкина машина становится неподалёку, к ней подскакивает парковщик. Водитель, – то есть, мужик в тёмных очках, очень похожий на меня, – слушает парковщика и поглядывает на меня.

Я поднимаюсь на крыльцо.

На секунду атмосфера шикарного ресторана приводит меня в замешательство, я теряюсь, не могу сообразить, что нужно сказать шагнувшему ко мне метрдотелю. Я только верчу головой, словно ищу кого-то в зале, и этого оказывается достаточно. Метр ведёт меня к заказанному столику, усаживает, подаёт меню. Я пробегаю глазами страницы. И заявляю чуть хриплым, незнакомым самому себе голосом, что я жду даму, а пока прошу принести мне воды.

Спустя пару минут официант приносит мне бутылку. Я пью воду и разглядываю себя, то есть, нас с Димкой, в зеркальных стенах. Прямо перед собой я вижу нас анфас, а если скосить глаза – и в профиль. И даже затылок наш мелькает в каких-то зеркальных гранях. И во всех гранях мы так хороши, по-мужски хороши, что всё происходящее кажется нереальным, сродни этой зеркальной чужой жизни.

Дама появляется спустя двадцать три минуты. Перед тем она звонит мне, то есть по нашему телефону, и я слышу знакомый нежный голос.

– Дима, извини, у меня проблема, – говорит она. – Но я её разрешила и бегу со всех ног.

Я сижу и жду её со странным, щемящим чувством. Она бежит… К кому? К Димке? Она бежит к нему, а жду её я, – отвергнутый Саня. Мне вдруг чудится, что мы ошибаемся, что так нельзя, что человек имеет право любить кого угодно и быть с тем, кто ему мил, а не с тем, кого подсовывают ему некие упрямцы из зазеркалья жизни…

Такие горькие, холодные мысли крутятся у меня в голове ровно до той секунды, пока в ресторан не входит Аня. Она возникает в зеркальном пространстве – стройная, как стебелёк, ясная, как майское утро, – и заполняет собой все грани сразу. И все тяжкие мысли улетучиваются из моей головы. Я благодарю того, кто подарил мне это мгновение, и встаю ей навстречу.

Её рука суха и горяча. По моему телу (моему?) пробегает стремительная мгновенная дрожь. Я прикасаюсь губами к аниной руке и вижу в зеркальной стене свою – то есть нашу с Димкой – склонённую голову.

– Прости меня, – говорит Аня, и глаза её блестят так, что у меня сжимается сердце. – Я старалась, но ведь начальство всегда даёт задание не вовремя…

– Ох уж это начальство, – говорю я и вспоминаю Нюхалкова, моего работодателя, который подбрасывает мне заказы на литературную халтуру. – Для них мы всего лишь поставщики идей, которые они обожают присваивать без зазренья совести…

Мы усаживаемся, делаем заказ подскочившему официанту. Аня заводит с ним беседу знатока, а я делаю вид, что мне всё равно, что я готов присоединиться.

Аня решается на рыбу, я соглашаюсь на мясо, и дело доходит до вина.

– Ты за рулём? – спрашивает Аня.

– Нет, – говорю я.

И объясняю. Во-первых, до моего дома рукой подать. А во-вторых, я хочу выпить.

При упоминании дома Аня бросает на меня быстрый оценивающий взгляд. Даже не взгляд, а так, одно движение глазами. И меня укалывает понимание: она не просто стройная, как стебелёк, ясная, как майское утро, – она опытный менеджер, с ней ухо держи востро.

– Ну, тогда и я выпью, – говорит она.

Пусть машина в банке постоит. Есть ведь такси для такого случая, верно?

Аня живёт в Митино, она мне показывала свой дом, когда мы ездили в Новый Иерусалим. Тогда, в другой жизни.

Мы решаем взять бутылку чилийского красного.

Официант уходит, Аня спрашивает:

– Мы обсудим наши дела?.. Ну, я имею в виду юбилейную статью…

Она спрашивает так нерешительно, что я считаю своим долгом заявить, что мы будем обсуждать только то, что нам захочется.