Выкуп

– Например? – лукаво говорит Аня и смотрит на меня сквозь бокал с водой.

– Например? – говорю я и нацеливаю на неё свой бокал. – Например, поговорим о литературе… Ну, про погоду, про любовь… Про футбол, наконец…

– Про футбол? – смеётся Аня. – Почему про футбол? Я ничего не смыслю в футболе.

Я чуть было не признался, что тоже не разбираюсь в этой народной игре, но вовремя прикусываю язык. Да, я ничего не понимаю ни в футболе, ни в хоккее. Я ничего не смыслю в политике, экономике, сельском хозяйстве. Я не представляю, как воспитывать детей, и поэтому, наверное, мой сын плохо понимает меня. Мы с Димкой – разные люди, но сегодня я нахожусь в его теле, и мне надо пытаться быть – им. Может быть, не столько им, сколько – не быть собой. Но как это сделать?

Аня отпивает глоток воды из своего бокала и говорит:

– У меня такое ощущение, что тебя совершенно не интересует эта статья про наш банк…

Я вздыхаю и совершенно искренне отвечаю, что и в самом деле, меня абсолютно не интересует эта статья про их банк.

– Значит, ты пришёл к нам в офис в личных целях…

С новым вздохом я подтверждаю, что Димка заявился в офис банка в целях абсолютно шкурных… Аня качает головой и замечает:

– После таких слов, я, как лояльный сотрудник, должна подняться и покинуть это предательское место…

Она пожимает плечами и тоже вздыхает.

Я склоняюсь над столом ей навстречу.

– Как там, у классика?.. – тихо говорю я. – Честь борется с моей любовью, а вы мешаете борьбе…

– Ну, – Аня не может удержаться от улыбки, – не честь, а моя корпоративная лояльность…

– И не любовь?.. Да? – шепчу я.

Глаза её сияют мягким обволакивающим светом.

– Стремительный Дима, – тихо говорит она, опуская взгляд.

Приносят вино. Я поднимаю фужер. Вино густое, рубиновое, и сквозь него уже ничего не разглядеть.

– Ты любишь красное? – спрашивает Аня, она явно хочет сменить тему, темп продвижения вперёд наших отношений немного напугал её.

– Красное? – говорю я. – Конечно, я люблю красное…

Вдруг телефон в кармане содрогается мгновенной дрожью. Сообщение. Не хочется его читать, но какое-то осторожное чувство заставляет меня достать аппарат.

Мой литературный благодетель сообщает, что ждёт меня в полночь в известном месте. Новый проект.

Чёрт! Чёрт…

Новый проект – это серьёзно. Но почему именно сегодня? Наверное, на моём лице отражается внутренняя борьба, потому что Аня вопросительно улыбается.

– Прости! – говорю я, вставая. – Две минуты!

Она кивает: конечно! Я выхожу на крыльцо.

Журналист. Черный список любви

Во всём этом обмене тел с Саней была тонкость, которая меня очень волновала. Это – вход в чужое тело. И в своём-то, при возвращении, каждый раз приходится преодолевать странное препятствие, словно кто-то сопротивляется твоему возврату, словно это неправильно – возвращаться.

В общем, я волновался, но всё обошлось, хотя и не без того самого лёгкого сопротивления.

И если бы не всякие, как говорится, привходящие обстоятельства, я бы особенного внимания не обращал, что обличье чужое. Правила простые. Не смотри в зеркало. В туалете, когда штаны расстёгиваешь, голову подымай. Хорошо хоть мы оба не очкарики. И забавная деталь: сразу же проклюнулось чувство собственника: а как там Саня в моём бренном, не сломал бы чего, оно ведь для него чужое и т.д. и т.п.. Ну, точно как если машину одолжить, – жаба так же душит.

А тут ещё и опасения, связанные с нынешним занятием-ремеслом.

«Шантаж – дело тонкое», – рассуждал милицейский генерал, который приходил ко мне недавно с цветочным королём. Они явились ко мне, потому что я вызвал конфликт короля с обществом потребителей и налоговой инспекцией. Король, мужик ладнокровный и хитрый, пытался определить масштаб своей беды, а генерал, его крыша, надувал щёки в попытке меня напугать.

«Шантаж дело тонкое, зачастую прибыльное, но опасное», – повторял генерал, расхаживая по моей квартире.

«Помилуйте, – отвечал я, – какой такой шантаж? Я вас сюда не звал, вы сами пришли. А я продаю свой товар. Товар журналиста. Не хотите, не покупайте. Я продам кому-нибудь другому».

«Я на тебя удивляюсь, – сказал генерал. – Ты не боишься?»

«А чего мне бояться? – ответил я. – Я-то занимаюсь своим делом. А вот вы… Ваша служба внутренней безопасности… работает?»

«Наглец», – покачал головой генерал, цветочный король махнул рукой, дал понять, что мы договорились, и они ушли.

Наглость, конечно, второе счастье. Может быть, оно же и первое. Только вот будет очень грустно увидеть своё тело с дыркой в голове, совершенно непригодное к использованию. Что мы станем делать с Санькой: две души при одном теле?.. Надевать тело по очереди?

Вот с такими мыслями я провожал Саню, когда он входил в ресторан. Я подождал ещё кареглазого ангела. Аня прошла от меня в пяти метрах. Она так спешила и так сияла, что я позавидовал Саньке. Саньке? Я взглянул на себя в зеркало заднего вида. Из глубины зеркала на меня смотрел мой старый друг. Я дёрнул ртом для проверки – и отражение растянуло губы…