Выкуп

Дима долго разбирается с тремя молодыми арабами за стойкой. Наконец нам дают ключи, ещё один араб грузит наши сумки на электромобиль, приглашает нас. Мы садимся и едем по территории отеля: это большой полукруг, упирающийся в море. В центре бассейн. Кругом цветы, яркие-яркие, но – не пахнут.

– Не пахнут? – удивляется Дима. – Не может быть!

Он начинает спрашивать араба, но тот плохо понимает наш английский.

Слава богу, мы приезжаем к себе в номер.

Заходим. Ого, а номер-то – с гостиной!

А из лоджии – чудесный вид на гостиничный двор, и кусок синего-синего моря виден аж до самого горизонта… Меня распирает восторг, и Дима за моим плечом очень доволен произведённым эффектом.

В спальне – кровать поперёк себя шире. Но и в гостиной диванчик хорошеньких размеров…

– Ну что? – бодро спрашивает мой повелитель. – Купаться пойдем?

У меня отлегает от сердца. Мне почудилось, он сейчас скажет: «Ну что, в постель пойдём?»

Так начинается наш первый день. И пролетает он, с одной стороны, как одно мгновение, с другой – вмещает массу событий.

Сначала мы идём купаться. Пляж ещё пуст, вода прозрачная и такая восхитительная, что я начинаю сразу смеяться и прыгать от восторга, словно я полная дурочка в двенадцать лет.

Дима смотрит на меня счастливыми глазами, а как уж я на него смотрю – о том лучше не думать. Ну и пусть.

Потом мы завтракаем, слава богу, можно до одиннадцати. Потом я сплю, тут же, на диване в гостиной, и Дима, смешной, ходит осторожно, не шумит. И не пытается пристать. Хм.

Потом, когда я просыпаюсь, мы снова идём купаться. Пляж уже наполовину полон. Народ со всех концов Европы, но в основном: немцы, итальянцы и русские. На обратном пути, возле бассейна мы обнаруживаем аниматоров, которые обучают всех желающих латиноамериканским танцам. Главный обучающий – итальянец лет двадцати пяти, красивый, с живыми глазами, с копной мелко завитых волос. Он видит нас и зовёт – принять участие. Подходит, берёт меня за руку и легонько тянет. А на Диму – ноль внимания.

Мне смешно и неловко. А Дима прямо на глазах начинает сердиться, ему всё это не по душе. Ага, я его, такого, ещё не знаю.

– No, – говорю я итальянцу и убираю руку.

– Mario! My name is Mario! – кричит он, а девушка, его помощница, говорит нам на ломанном русском, что мы можем прийти после дневного сна.

– Марио, ишь ты, – всю обратную дорогу хмыкает Дима. Надо отдать ему должное, он быстро остывает, и мы смеёмся на тему латиноамериканских танцев и дневного сна.

За обедом у нас разгорается первый конфликт.

Дима вдруг заявляет мне, что так принимать пищу нельзя. Оказывается – вы только подумайте! – он ещё утром отметил, как тщательно я выбирала блюда и как плохо эти блюда потом съедала.

– Ты съела вот столько, – показывает он мне кончик пальца. – Это просто поразительно. Форменное безобразие!

Сначала я подумала: шутит. И в тон ему ответила, что у нас, у девушек, свои причуды.

Но это была вовсе не шутка. Дима расходится так, что уже не стесняется соседей и пытается втолковать мне прописные истины: сколько нужно белка для поддержания жизни, сколько жиров и углеводов. И, вообще, гламур совершенно задурил женщинам головы.

Какие-то немцы, сидящие за его спиной, уже посматривают на нас с тревогой, и тогда я швыряю салфетку и говорю:

– Замолчи!

Это получается невольно, я сама не ожидала от себя такой прыти.

Дима от неожиданности так и остаётся с открытым ртом.

– Ты уже поел, не так ли? – говорю я. – Иди погуляй. А я пока пообедаю.

Он надувается, опускает глаза, сидит молча с полминуты. Потом встаёт, говорит, что будет у бассейна, уходит.

А одна дама из компании немцев показывает мне большой палец. Молодец, мол.

Молодец-то я молодец, но мне как-то не по себе, так что кусок в горло не лезет. Я немного испугана. Не потому, что боюсь реакции Димы, а потому что – не хочется верить, что наша арабская сказка может сдуться из-за обеденных пустяков.

Я нахожу его в компании аниматоров. Марио нет, зато есть одни девушки, и все они уже глядят моему Диме в рот.

– Екатерина! – он широким жестом представляет меня, и девушки несколько даже ревниво оглядывают меня. – Кэтрин, Кэт…

– Ты посмотри, Кать, – говорит он непринуждённо, – у них тут полный интернационал. Италия, Испания, Греция, Дания…

Конечно, я рада, что у них тут полный интернациональный консенсус, но изображать радость у меня не очень-то получается.

Но Дима – чуткий.

– Ты меня прости, – решительно говорит он, когда мы отходим подальше. – Я больше не буду. Хотя мне, конечно, тяжело смотреть, как ты ешь.

– Привыкай, – говорю я. – Если, конечно, хочешь…

А затем снова: пляж, ужин, гулянье. Потом аниматорское мероприятие в духе массовиков-затейников, что-то вроде концерта в парке Горького, только на разных языках, в том числе – на русском.