Вымышленные и подлинные истории Алексея Иксенова (СИ)

В последний момент он вдруг одумался, но ноги уже скользили по подоконнику вниз. Народ сбегался отовсюду к разбившемуся насмерть мужчине. Мигала сирена подъехавшей оперативной машины, из которой вылезла неуклюжая, уже немолодая следователь Елена Викторовна Светлова. Менты потом просто пожалели её и приняли обратно на работу, но уже ниже рангом, обычным следователем.

- Итак, приступим... - сказала она свою привычную фразу.

А в двухкомнатной квартире Ильиных рыдал тринадцатилетний подросток, ручьём обливая слезами мёртвую женщину. Она не смогла вынести очередного удара.

- Мамочка, прости! - умолял он Ольгу. – Прости, мама! Не оставляй меня одного!..

* * *

ЯГОДЫ ДЛЯ ЛЮБИМОЙ

- Нинулька, я принесу тебе сегодня лесных ягодок! - говорю я своей жёнке, целуя её в губы. Моя ненаглядная, сладко зевнув, прижимает меня к себе. Ей не хочется меня выпускать из своих объятий. Несмотря на полную свою фигуру, эта женщина мне дороже своей жизни. В ней есть всё - женственность, безграничная любовь и доброта.

- Лёнечка, побудь ещё со мной, - просит она, прижавшись ко мне своей пухленькой щекой.

- Нинуль, я уже бидончик приготовил. Уже десять утра, а мне до леса топать и топать. Я пойду уже.

- Ну поди, поди, а я ещё посплю.

Нина уже который год на сильнодействующих нейролептиках. Заболела она ещё в молодости, но перед этим успела выйти в первый раз замуж и родить ребёнка. Жизнь её была бурной и порой тяжёлой. Но когда появился у неё я, она себя почувствовала счастливой. Пускай я не мог ей дать то, что дал ей первый муж, но жили мы скромно, в любви и согласии. Вот только болезнь-злодейка портила всё. Однако выдержав первое испытание, а за ним и второе, я понял, что нам друг без друга не прожить. Время от времени старался ей порадовать душу - вот и сейчас решил набрать для неё хотя бы неполный трехлитровый бидон черники и земляники. Малину в этом году пожгло солнце - небывалая жара доходила до сорока по Цельсию, но сегодня она немного спала, и я решил воспользоваться небольшой прохладой и дойти до леса, благо мы жили в загородном районе.

Взяв шляпу-накомарник, бидон и спрей от кровососов, я одел рубашку с длинными рукавами и спортивные летние штаны, натянул на ноги лёгкие ботиночки. В резиновых сапогах при такой погоде ноги сопреют, и, хотя в лесу до хрена ползало ядовитых тварей, я, как всегда, понадеялся на авось.

Дойдя до остановки, дождался седьмого автобуса и доехал до конечной - Загородного парка. Дальше предстояло идти пешком.

Я миновал загородную больницу и специальные места, где можно было жарить шашлыки, и вышел на лесную дорогу. Долго пришлось ещё идти, чтобы выбрать подходящее место для сбора черники, поскольку наш русский народ не дремлет - в ближайшей местности все черничные кусты были оборваны. И всё же я нашёл, где можно приспособиться. Руки у меня были мало развиты - сказалось неполноценное здоровье, да ещё приёмы разных нейролептиков в подростковом и юном возрасте. Жизнь моя - безжалостная карма, поскольку и родился во дворе больницы, а значит, по больницам и психушкам пришлось бывать всю жизнь, как в казённых домах.

И всё же я старался ягодку за ягодкой набирать в трёхлитровый бидончик, желая доставить своей любимой истинное наслаждение. Набрав за три часа больше половины бидона, я, уставший, решил выйти на поляну, чтоб дополнить хотя бы чуть-чуть свою тару земляникой.

Земляника уже отходила - её оставалось совсем мало, но моя покойная тёща говорила мне, что это самая полезная ягода для нервно-психических больных.

Выйдя на полянку и присев на пеньке отдохнуть, я погрузился в свои воспоминания...

Почти целый год, до конца 1998-ого, мы с Нинулей жили в Коврове - второй мой отчим вытеснил нас туда, где милая моя жила в коммуналке. Соседи её были люди недобрые, несмотря на то, что имели двоих детей и пожилых своих родителей, которые частенько приходили к ним распивать спиртное. До того, как мы с Ниной стали жить вместе, эта семья подонков всячески терроризировала больную женщину. Запирали её в комнате, вызывали скорую, чтобы те увезли Ниночку в психушку даже вне обострения её болезни. Редко когда всё заканчивалось для моей любимой вне больницы. Обычно с ней не церемонились, а в приёмном покое уже назад не возвращали. Несчастная плакала, а заведующая седьмым отделением Кобяко говорила:

- Ну что же, Нина, привезли - обратно мы тебя не повезём, значит, надо лечиться. И приходилось лишний раз оставаться на три-четыре месяца, что было в радость мерзавцам-соседям.