Вынос мозга

В легендах советской улицы о КГБ непременно упоминалось, что «их там учат, как с мужиками спать для вербовки». Так вот, в КГБ этому не учили. В КГБ за это сразу увольняли, со скандалом после неприятного ведомственного расследования. Были «сплюшки», но все они были не выше информаторов, иногда на «конторской» зарплате, а чаще всего вообще без каких-либо денег. На бизнес многих валютных путан закрывали глаза, если девочка начинала попутно «делать что нам надо». Переспать с иностранцем советскому офицеру госбезопасности — факт абсолютно невозможный. Ну разве что нелегалки где-то там за кордоном этим баловались... Да и то не под отчёт. И всё это не потому, что КГБ такое уж моральное было. НКВД, например, такую практику очень даже хотело использовать. Хотело — и погорело! Начинает женщина иностранцу отдаваться, а у того, лопоухого дурака, возьми и любовь возникни. Вроде ой как хорошо, щас вербанём его тёпленького... А не тут-то было: чаще вариант получался с точностью до наоборот. Сидит такой вот знаток кельтских легенд и клянётся в любви до гроба молодой и красивой офицерше. А потом молодая и красивая офицерша в своей однокомнатной конуре мочит слезами подушку ночи напролёт, потому что знает, что мужик-то правду говорил! А дальше уже — что перевесит: патриотическая любовь к органам или вполне плотская любовь к его органу. Ну ещё добавим дома-машины против ведомственных семнадцати квадратных метров (ей-богу, нормальная кухня должна быть больше). Ну и ещё «чистоту душевного порыва» — против «поставленной оперативной задачи». У вас еще есть сомнения? Если женщина не падшая (а падших в секретные системы стараются не допускать), то ответ на «кто кого» не в пользу советской власти получается.

Анна с британцем не спала, даже мысли такой не допускала. Лишних поводов не давала, на намёки и приставания отвечала весьма твёрдо — нет. Закончилась командировка, задание выполнено, отчёт написан. В отчёте отмечена несколько излишняя межличностная эффективность разрабатываемого по отношению к её собственной персоне. Вроде всё честно, по умными словами. Об «I love you» ни слова. Опять отчёт одобрен, опять благодарности уже с намёками, что с капитаном, возможно, медалька какая последует, — Анькина самоотверженная работа стала вызывать заслуженное восхищение не только на Литейном-4, но и на Лубянке.

Только вот к радости и гордости за саму себя добавилась банальная такая женская тревога — месячки её родные задерживались! Ну, понятно, что это от её мальчиков, от кого же ещё. Непонятно только, как это получилось — она любые операции, в том числе сугубо личные, планировала досконально. Мелочей в её работе не бывает, вот и привыкла к подобному подходу На мальчиках всегда были презервативы, её собственные, хорошие, импортные «Трояны», а не .хлипкие советские «Проверено электроникой». Быть такого не должно — а было. И теперь вот какая проблема: необходимо провернуть какую-то самостоятельную операцию по быстрому поиску возможности абсолютно анонимного аборта. Именно анонимного, а не конфиденциального, риск тут не нужен — что знают двое, знает весь мир. А уж о том, чтобы пойти и сделать легальный аборт, и речи быть не может, так как любая подобная медицинская запись будет для неё как для офицера КГБ приговором, — она спала с иностранцем и от него залетела, сама же в отчёте о возможности подобного варианта проговорилась. И по срокам под «британца» вполне попадает, никому ничего не докажешь... Пинок под зад из органов, а не очередное звание с медалькой!

Значит так, раскопать в условиях полной анонимности возможность для нормального медицинского аборта она, конечно, сумеет, и быстро. Но суеты и хлопот! Да и одно осложненьеце вроде было, точнее, не осложнение, а подозрение: после столь обильной похвальбы по службе обычно следовала внутренняя проверка. Вначале документы, ну а уж потом «опричники» могут ради интереса и глубже копнуть, вплоть до наружки. Знаете, моментальные контакты для осуществления передачи информации или там какие закладки тайников — они ведь сразу не выявляются. Надо потоптаться за человеком, посмотреть его «странности», где бывает, сколько времени дома отсутствует, есть ли какие личные встречи, не соответствующие его повседневному окружению или социальной среде. Гуляет ли без толку где не надо — может, места ищет? А если просто дома не ночует, то уж точно что-то левое делает. Наберут чуток общих сомнений — тогда выставят плотный хвост. Зазря, конечно, никто людские ресурсы распылять не будет: наружка — удовольствие дорогое. Аня решила никаких поводов для «общих сомнений» не давать, месяц надо просидеть дома. И попытаться самой сделать простенький аборт, пока ситуация не прояснится.