Вынуждены (ЛП)

Гермиона игриво шлёпнула его по ноге и встала, решив принести из маленькой кухни бутылку вина, после чего разлила напиток по двум бокалам.

— Поскольку её парень недавно погиб от зубов гигантской змеи-крестража, предполагаю, что сейчас она не в настроении для новых отношений, — предупредила она. — Хотя, если бы это было так, уверена, ты был бы первым в списке претендентов.

Гермиона насмешливо улыбнулась Чарли, который развалился на диване, и протянула ему наполненный бокал.

— А как же ты, Гермиона? Ведь ты тоже совсем недавно потеряла своего парня?

Девушка собиралась с мыслями, сделав пару небольших глотков из своего фужера, затем поставила его на низкий кофейный столик.

— Рональд никогда не был моим парнем. Он… он был моим лучшим другом, так же как и Гарри. Возможно, на шестом курсе, а может, и раньше, мы ещё могли бы стать парой, но этого не случилось. Только в ночь финальной битвы, ближе к концу, между нами проскользнул один… момент.

— Момент?

— Он поцеловал меня. Ну, на самом деле мы поцеловали друг друга. Мы как раз уничтожили один из крестражей в Тайной комнате, и, наверное, вдвоём поддались эйфории. В любом случае это был чудесный поцелуй. Правда, тогда я не знала, что он будет нашим первым… и последним.

— Прости меня, Гермиона! Не следовало начинать эту тему…

— Всё в порядке. Наши отношения остались в прошлом, но я счастлива, что мы успели поцеловаться. Рон умер, зная, что я люблю его.

— А ты любила его?

— Разумеется, как лучшего в мире друга! Как вторую половину?.. Кто знает, что бы случилось, если бы он выжил… Уверена, мы бы постарались превратить наше влечение в нечто большее.

— А ты знаешь, что он был грязнулей и неряхой? — усмехнулся Чарли. — Среди всех нас, комната Рона всегда была самой неопрятной, его носки пахли просто отвратительно, он поглощал еду со скоростью голодного гиппогрифа, а его лобок был таким же рыжим, как и макушка.

Гермиона не смогла удержаться от громкого хохота, но затем постаралась взять себя в руки и прикрыла рот рукой, чтобы не разбудить кого-нибудь из спящих, особенно ребёнка.

— Я думала, что рыжий лобок — это отличительная черта всех Уизли, — возразила она, лукаво приподняв бровь.

— Хочешь проверить?

От удивления она невольно округлила глаза, в то время как Чарли уже поставил свой бокал на столик и пересел с дивана поближе к девушке, вплотную касаясь её бедром.

— Чарли…

— Я могу быть с тобой, Гермиона! И смогу вернуть всё, что ты потеряла! Я — последний взрослый Уизли, и горжусь этим! Позволь мне возместить всё, чего ты лишилась, когда тёмные силы забрали у тебя моего брата!

Не дожидаясь ответа, он наклонился и поцеловал её. Их губы слились, его прикосновения показались ей нежными и уверенными.

Чарли отстранился, оценивая реакцию девушки, его глаза искали одобрения и согласия. Гермиона поймала себя на том, что неосознанно кивнула, и он продолжил её целовать, на сей раз осторожно обхватив рукой затылок и прижимая к себе. Он ненавязчиво приоткрыл её рот своими губами, сплетая их языки в соблазнительном медленном танце.

Чувства Гермионы были атакованы со всех сторон. Чарли буквально излучал доброту, простоту, безопасность и уют. Его поцелуи были манящими и на удивление чувственными, от них внизу живота появилось приятное волнение. Когда она ощутила, как Чарли взял её за руки, это так сильно напомнило ей о Роне, что у неё защемило сердце.

«Но ведь…»

«Но ведь… что? Что меня смущает?»

Гермиона отстранилась и посмотрела на его честное, открытое лицо — в голубые глаза, полные заботы и преданности; на длинные вьющиеся рыжие волосы, длиною чуть ниже плеч, и на давний шрам сбоку на шее. Его широкая, мозолистая и покрытая зажившими ссадинами ладонь продолжала сжимать девичью ручку. Предплечья молодого мужчины были загорелыми и веснушчатыми. Гермиона не сомневалась, что Чарли всерьёз намерен занять место брата, заботиться о ней, как это сделал бы Рон.

«Но…»

При всех его замечательных качествах, он не был… им. Нет, не Роном, а суровым черноволосым волшебником с крючковатым носом, со строгим лицом, отмеченным суровыми морщинами, и чёрными, словно тьма, глазами — такими бездонными, что, казалось, в них можно утонуть. От него не пахло зельями и старым пергаментом. Он не носил развевающуюся тёмную мантию, порой трепетавшую при ходьбе за спиной, как крылья нетопыря. Он не мог внушать страх и одновременно возбуждать. Чарли был румяным и пышущим здоровьем молодым человеком. Его кожа не обладала аристократической бледностью, а взгляд не был настороженным и недоверчивым.

«О Мерлин, неужели я полюбила его?! Неужели я влюбилась в профессора Снейпа?!»

При мысли об этом её сердце забилось быстрее.

— Гермиона, — прошептал Чарли, вырывая её из размышлений, — сейчас я здесь ради Флёр, но могу помочь и тебе… если, конечно, ты мне позволишь…