Выпаданка (не) обыкновенная

Быстро, пока в карету никто не заглянул, забросила в каждый из ящиков кристаллы. Почти не глядя и не считая, главное, чтобы в каждом ящике оказался хотя бы один голубоватый кусочек льда.

В банке каждый ящик завернули в отдельный мешок. Карету во внутренний двор загнал охранник, так что кучер и его помощник не видели, как и что грузят внутрь. Шестеро крепких молодцев, пофыркивая от натуги, быстро перенесли снятый мной депозит в внутрь кареты. Каждый ящик лежал в отдельном мешке без опознавательных знаков.

Не лишние меры предосторожности, учитывая ценный груз.

Без лишней скромности я могу подтвердить — Банк Лоусона и правда великолепный банк. Три сотни золотых слитков были собраны и упакованы в течение какого-то часа!

Я шагнула из кареты, набрасывая на плечи легкую накидку.

— Леди Ди, леди Ди! — от дома бежал один из поварят.

Кажется, тот самый, с которым как-то отправилась на изучение кладовой Эрмин.

— Леди Ди! — он подбежал, запыхавшись, — там такое!

По его вытаращенным глазам можно было предположить что угодно.

— Там! — он выдохнул, не силясь подобрать слов, — Привезли! А господин Николя, ой, фух, то есть лорд Гаро, он! А пото еще привезли! И в вашу спальню! А лорд в ярости, даже в следствие не того!

Мальчик, судя по пухлым щечкам, всеобщий любимец и знаток тайных троп в кладовую, говорил сумбурно и малопонятно.

— Малец, чего того-то? — заинтересовался кучер.

— О, это история и правда интересная, — подошел Джон старший. Тот, который настоящий Джон, муж Джонны. — Леди Ди, вам бы поспешить.

— О, конечно. Джон, поможете мне донести вон те мешки в углу?

Джон и до этого момента ни разу мне не отказавший в помощь, за возможность побыть в центре событий готов был тащить что угодно куда угодно.

— Хорошо, ух ты, вроде не пустые. Что там?

— Да так, ящики.

— Из бумаги что ли склеили? Ну вы и чудница-мастерица, леди Ди.

— Не совсем, Джон, не совсем.

Поваренок, в надежде присоединиться к моей свите заглянул в карету.

— Ой, леди! — он уже вполне отдышался и начал говорить вполне нормальное, — вы что-то забыли в углу, давайте я достану и тоже понесу! А то у дяди Джона руки заняты.

Кучер досадливо сплюнул. Предчувствуя, что свой шанс войти в делегацию он упустил, да лошадей все равно не бросишь… Нужно расседлать, почистить. Теперь до вечера не узнает, что же такого произошло в большом доме.

Поваренок, тем временем, уже вынырнул из кареты с добычей.

Той самой лампой, порядком потрепанной, но чудом уцелевшей после долгого полета и встречи с розовым кустом.

Вот что значит — старая школа! Делали на века!

— Точно! Только заверни ее во что-то. Да хоть в это. — я спешно сняла и протянула поваренку свою накидку.

Про лампу я совсем забыла. Прихватила ее, когда шла через двор фактории. Наш старый садовник опасно угрожай ей небесам и клялся, что этот куст был лучший произведением садового мастерства. А тот злостный уничтожитель шедевров, что его уничтожил, не имеет ни стыда, ни совести.

Злостный уничтожитель шедевров с трудом отобрал у опечаленного садовника лампу, пока он не начал с ней бросаться на людей или оборотней.

Главное теперь, чтобы никто не заметил неприличный жест, которым древний скульптор украсил основание лампы. К чему мне лишние скандалы. Вещь хоть и редкой красоты, но и срамоты редкостной.

— Идут, идут! — послышалось у крыльца.

Нас встречала делегация из слуг, включая даже самых нелюбопытных.

Я шла гордо подняв голову, старательно вышагивая и надеясь не споткнуться о какой-нибудь маленький камушек на садовой дорожке.

На меня смотрели все жители дома. Те, кто не вышел на крыльцо, выглядывали из-за штор и полуприкрытых ставень. Смелые открыто распахивали створки окон и свешивались вниз, чтобы лучше слышать.

Конюх, увидев такое дело, решил ехать на конюшню по очень странной траектории, не иначе как с заездом всеми четырьмя колесами на главную террасу.

Все замерли, ожидая чего-то. В тишине стукнула дверь м мне навстречу неспешно выплыла леди Даная Гаро. Хозяйка дома, подруга моей матери и мать Ники.

— Джиневра, — строго начала она, — я крайне расположена к тебе, но сегодня я в замешательстве. В моем доме случилось нечто…

Дверь хлопнула повторно. Даная чуть заметно поморщилась, прерывая свою речь на середине предложения.

Вниз, вызвав легкий ветерок, буквально слетел Николя. Бледный, взъерошенный, в мятой сорочке и без сюртука.

— Нам нужно поговорить, — сказал он так тихо, что эти слова остались только между нами. — Сейчас.

— Что случилось? — я старалась быть спокойной, однако все, ВСЕ смотрели на нас.

Не с осуждением. Скорее с любопытством, с интересом.

— Я ужасно ревную. — шепнул он мне на ухо, порывисто обнимая.

За его спиной счастливо выдохнули, кажется, все женщины, проживающие в доме. Пронеслось тихое, но отчетливое “Оооооо”.

Но нам было все равно. Я постаралась безуспешно сомкнуть руки на его широкой спине. Безуспешно.

Мы стояли, обнявшись, и смотрели друг другу в глаза. Минуту, две.

— Пойдем, посмотрим, к чему ты ревнуешь?

Николя улыбнулся. Темные круги, запавшие вокруг глаз, кажется чуть посветлели.

— Пойдем. — просто сказал он.