Выпавшая точка

Леонид поежился, представив себе, какой переполох на кафедре вызовет его поступок! А как будут изумляться его друзья, как заахают его многочисленные братья, сестры, тетки, дядья. Не говоря уже о родителях. И ему стало совсем уж худо от предстоящего объяснения с Инной, женой, - ох, какие сделает она глаза, как прижмет свои узкие музыкальные ладони к щекам. Еще бы! Инна и во сне видела своего молодого муженька в ученом звании. Но иначе поступить он не мог.

Да, не мог.

То, что случилось сегодня, зрело в нем подобно злокачественной опухоли все четыре минувших года. Чашу терпения переполнил разговор с Варанкиным, научным руководителем Леонида.

Не далее как вчера утром Варанкин вызвал Леонида к себе в кабинет, сунул ему в руки тоненькую книжку-брошюрку, буркнул: "Только что получили. Читай!", а сам, высокий, худой и сутулый, принялся вышагивать из угла в угол, бросая на Леонида откровенно неприязненные взгляды.

Леонид взглянул на брошюрку - это оказался автореферат, краткое содержание чьей-то готовой к защите диссертации. "Исследование гидравлического удара в воде с целью использования его для штамповки сверхтвердых сплавов", - прочел Леонид и растерянно оглянулся на Варанкина. Почти так же, слово в слово, называлась и его диссертация, увы, еще далекая от защиты.

- Читай! Читай! - прикрикнул на него Варанкин.

Леонид листал автореферат, страницу за страницей, а ему казалось, что он листает собственную диссертацию, - так велико было совпадение.

- Все собираюсь спросить тебя, Леонид Дмитриевич, - Варанкин прошел к столу, развалился в кресле так, что изпод стола выставились его огромные туфли и тощие лодыжки в ярко клетчатых носках, - какая нелегкая занесла тебя в аспирантуру? Ты, что, действительно страдаешь по науке?

- Не знаю, Виктор Павлович. Я как-то еще не думал об этом...

Варанкин удовлетворенно кивнул головой, - видно, ничего другого он услышать и не ожидал.

- Более четырех лет я наблюдаю за тобой, - сказал он, вглядываясь в Леонида своими отечными, чуть раскосыми глазами. - Ты работаешь вполне добросовестно и у меня не было повода выставить тебя. Но, боже, какой скукой постоянно несет от тебя, Лыкнов, - он перевел взгляд над собой в потолок. Знаешь, когда при построении кривой одна из точек оказывается в стороне и не укладывается в общую закономерность? Как мы ее называем?

- Выпавшей точкой...

- Вот, вот, именно - выпавшей точкой, - с удовлетворением вздохнул Варанкин и снова перевел глаза на Леонида. - Ты понял меня, Леонид Дмитриевич? - он презрительно фыркнул. - А в таком дурацком положении, - Варанкин вытянул палец, указывая на автореферат в руке Леонида, - оказались мы оба: и ты, и я, твой научный руководитель.

- Что же теперь делать?

- Ну-с, мне, например, предстоит писать отзыв на сию блестящую тему. Сибиряки сразу взяли быка за рога. А ты... Э, да что теперь переливать из пустого в порожнее. Короче говоря, так: диссертация у тебя не докторская, а кандидатская. От совпадений никто не застрахован. Будем варьировать, что-то менять, доказывать свою самостоятельность. К весне попытаемся защититься. Авторитет доктора Варанкина тоже кое-чего стоит. Ясно, Леонид Дмитриевич?

- Да вроде бы...

- Тогда иди и занимайся своими делами.

Леонид возвратился к корзине, присел перед нею. Помедлив, принялся собирать рассыпавшиеся по полу обрывки бумаги. Аккуратненько заталкивал каждый обрывок в общую рыхлую массу так, чтобы тот уже не смог выпасть обратно. При этом, прежде чем расстаться с обрывком, Леонид помимо своей воли, с пристальным вниманием всматривался в уцелевшую на нем часть текста, часть чертежа, формулы. Он и сам не понимал, зачем делает это.

Он только все ловил себя на том, что никак не может справиться с тягостным и назойливым беспокойством, както внезапно овладевшим им после вчерашнего разговора с Варанкиным. И даже не просто разговора, а после какогото нечаянно оброненного профессором слова.

И это беспокойство сейчас заслонило собой все остальное предстоящий скандал на кафедре, слезы отчаяния на лице Инны, разочарованные физиономии друзей...

...Так очередь дошла до четвертушки листа с частью наклеенной на нем фотографии. Белый глянцевый кусочек с лохматыми краями надрыва. Веер кривых пересекал его. Ни начала, ни конца кривых здесь не было, и то и другое осталось на других обрывках фотографии.

Леонид вздохнул. Построение этих кривых окончательно запутало и без того сложные взаимоотношения между аспирантом и его научным руководителем.

Виктор Павлович поручил Леониду проследить, как меняется плотность воды в процессе гидравлического удара. Почему эту задачу - именно Леониду? Скорее всего, потому, что с нею мог совладать только такой человек, как он, обладающий дьявольской усидчивостью. Гидравлический удар длился сотые доли секунды. Установленные на стенде датчики давали чудовищные погрешности, и установить относительно точную величину этих погрешностей предстояло соответствующим числом замеров.