Выпью и закушу (СИ)

   - А почему не молотком? - крикнул с фортки Анофилис.

   - Пропил - захохотал Аедис снизу.

   - П... б... поубиваю - разразился бранью Федор Архипович, плюхнулся на четвереньки и пополз под раковину, и вдруг случилось непредвиденное. Он ногой задевает ополовиненную бутылку, которую так непредусмот­рительно оставил на полу.

   - А-а - а - то, хватаясь за живот, то, тыча пальцем в обезумевшего от горя хозяина, взорвался хохотом Анофилис и чуть не вывалился за окно.

   Бутылка упала на бок и водка тонкой струйкой утекла под матрас.

   Федор онемел и побледнел. Он вцепился в волосы и тихо- тихо заныл. Жутко и жалко было видеть как по матрасу, расплывается мокрое паху­чее пятно.

   - Хватай бутылку! - взвизгнул чертик из-под раковины

   - Матрас лижи, говорю, лижи матрас! - обливаясь слезами, гомерически рыготал другой.

   Бледный Федор поднял дрожащей рукой "Чудо" и встряхнул - пле­скалось на самом донышке. Это конец. Он допил остаточек, бросил "его" на свою лежанку и, уткнув лицо в ладони, зарыдал в голос,

   Аедис, быстро выбравшись из-за плиты, промчался под раковиной, где раньше прятался, украдкой взглянул на горемыку и, мигом преодолев расстояние до подоконника, вспрыгнул на него, сев и свесив ноги.

   -Смотри, Анофилис, как мучается- с фальшивым сочувствием прогово­рил Аедис.

   С таким же притворством Анофилис ответил:

   - Да, бедняга

   Аедис встал, прошелся взад вперед, закинул за спину ручки и состроил гримасу сильной задумчивости, между делом пнул окурок, которых на подоконнике было множество, причем сваленных несколькими кучками в разных местах, и посмотрел вверх на соплеменника.

   -Слушай, как ты думаешь, он сдал зачет на профпригодность?

   - Думаю да, наш человек

   - Выручим?

   - Выручим Аедис

   Черт спрыгнул с форточки к своему собрату и крикнул:

   - Эй, синь болотная, мы решили предложить тебе помощь, слышишь?

   Федор вытер влажные глаза и обернулся.

   - Вы еще здесь, гаденыши?

   - Ага - кивнул Анофилис и продолжил - дело такое, мы знаем, как полу­чить деньги.

   - большие деньги - подтвердил Аедис

   - И будет тебе море... море водки - воодушевлено проговорил Анофи­лис, буравя взглядом Нестройного.

   Лицо Федора с неписанно - горьким выражением слегка смягчилось.

   - Ну и как?

   - Заинтересовался - шепнул Анофилис напарнику и повернулся к Не­стройному - лотерея.

   - Да лотерея - поддержал Аедис.

   - И вы знаете, какая? - спросил горемыка

   - А как же - засмеялся Анофилис - Российское лото

   - Не обманываете? - вдруг насторожился Федор Архипович, он ведь имел дело с нечистью.

   - Не - ет - протянул Аедис, выпятив нижнюю губу - как можно?

   - Ага, нам не выгодно - заверил второй

   - Ну, тогда говори - решительно потребовал Нестройный

   - Тогда слушай - передразнил Анофилис и проговорил числа, которые якобы должны в следующую субботу выпасть на барабане лототрона.

   . . .

   Зоя Николаевна, соседка с нижнего этажа, изнывала от головной боли, никакие средства не помогали. Она обмотала голову мокрым полотен­цем и пыталась заснуть, когда примерно в половину девятого, сверху донеслись стуки, слышались даже вопли и нечленораздельное бормо­тание.

   - Опять... опять этот Федька - простонала старушка, спустилась с кро­вати и, взяв мухобойку, прошла к отопительному радиатору. Был единственный способ, хоть как-то, ненадолго урезонить буйного соседа - постучать по батарее. И действительно, стукнув несколько раз, насту­пила тишина. Оставив мухобойку у окна, она вернулась обратно в постель. Однако вздремнуть все - таки получилось. Сколько прошло времени с тех пор, как Федька устроил бедлам, она не знала, не по­смотрела на часы, но из полудремы ее вывели душещипательные вопли и стук голых пяток идущий с потолка, гулко отзывающиеся в го­лове.

   - Ну, когда же это все закончится? - вздохнула пожилая женщина, и вновь спустив ноги в тапочки, направилась к батарее. Последнее время нервы сдавали. Этот алкоголик держит в напряжении весь подъезд уже двенадцать лет и больше всех (как она считает) достается ей. Беско­нечный шум: гулянки, драки, крики, матерщина; что бы все это вынести, надо иметь железные нервы, а ей уже шел восьмидесятый год. О каких нервах можно говорить, когда здоровья никакого. Хорошо, что хоть пле­мянник в позапрошлом году установил телефон, теперь в милицию или скорую можно дозвониться. А ведь раньше, если плохо, к соседям при­ходилось идти, и если этот сверху дебоширил, то и к нему подниматься, да что тут вспоминать, шабаши у него были постоянно, такого наслуша­лась... " Господи, Боже мой, как таких людей вообще земля носит": думала она, и сверху опять донеслись вопли, понеслись отрывки фраз, что-то у него там разбилось, вскрики, причем громкие, словно все про­исходило здесь в этой комнате.

   - Что же это такое? Маша, Маша - вспомнила она Федькину мать - как же так получилось? Лучше бы ты была здесь.

   Зоя Николаевна хорошо знала эту женщину. Она была приятной в об­щении, всегда вежливой - грубого слова не услышишь - всегда опрятной. Она помнила ее изможденное лицо и упертый усталый взгляд- муженек тоже пил, чего же можно ожидать от сына. Она почув­ствовала укол в груди, боль раскатилась по спине, перешла на левую руку.