Выпуск 1. Петербургские авторы конца тысячелетия

ИДИОТ. Это формальной подход, но он и есть единственно правильный. Содержания, то бишь смысла, действительно никакого нет. Но форма есть. Она лишь и реальна! Я существую в виде идиота, вы — в виде татарина…

ТАТАРИН. Тат я! Тат. Разница есть!

БУБНОВ. Есть разница — один гребет, другой дразнится.

ЛУКА. А бутылка существует в виде бутылки! А водка — в виде водки! И у любой бутылки есть дно! (Стучит бутылкой по столу.) И у общества есть дно! Вот оно! (Стучит бутылкой.) И не бывает бутылки без дна, а общества без бутылки!

ИДИОТ. Я счастлив! Господи, как все реже приходят эти минуты. Барон! Господа! Он тоже, по-моему, счастлив!

Барон приветливо машет рукой. Входит Настя, она в истерике. Настя начинает крушить мебель в кухне. Все оторопело смотрят на нее. Зоб кидается к Насте, обхватывает ее сзади и держит.

НАСТЯ. (Зобу). Отпусти! Ну, дрянь! Отпусти! Кому…

БУБНОВ. Отпусти ее.

Зоб отпускает Настю. Бубнов гладит ее по лицу.

Ну что ты? Успокойся. Все прошло.

Настя с плачем бросается на грудь Бубнову.

Все будет прекрасно.

ИДИОТ. Настя! Что случилось?! Где этот мерзавец? Я набью ему морду!!

БУБНОВ. Не будь идиотом, Идиот! Дай успокоиться. Выпей, Настя. (Поит Настю водкой.)

ЛУКА. Выпьем за любовь, дьяволы. «Чем возлюбленный твой лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин?»

АКТЕР. Странная эта штука. Веришь в нее — ее нет и не будет. А не веришь — как врежет из-за угла!

ЛУКА. Вроде радикулита — щелк! И ты уже прямой, как столбик.

ТАТАРИН (Насте). Дашь потом телефон Зобу. Зоб разберется.

ЗОБ. Ну.

ИДИОТ. Настенька. Как вы прекрасны. Только не плачьте. Я не могу видеть женские слезы. Ведь ничего же не было? Скажите честно, что у вас с ним было?!

БУБНОВ. Отстань.

НАСТЯ. Уе… какое-то, а не мужик. Вы бы его только видели. Дебил. А рубашка какая. А запах от него, что от этой курицы. И сразу тереться стал. При всех.

БУБНОВ. Бывает. Истосковался по женской ласке. Выпей, пройдет.

НАСТЯ. Давайте, мальчики, за вас выпьем. Вы у меня самые лучшие. Такие родные. Я вас всех люблю. Извините, если что не так говорила. Извините меня, Лев Николаевич! (Целует Идиота.) Дадите мне потом ваши работы почитать?

ИДИОТ. А-аа…

БУБНОВ (Идиоту). А ты боялся! Пиши докторскую, идиот!

ИДИОТ. Ведь я уже с утра был счастлив, не догадываясь, почему! Господи… (Плачет от полноты чувств.)

Вбегает Сатин.

САТИН (ходит). О. О-о! Ну-ка! (Выхватывает стакан у Актера, вливает в себя водку.) Уф. Все здесь? Всех сюда. Всех сюда! Уже идут! Идут уже! Человек двадцать. Пять французов, два немца и один этот, ну как его? Ну?

ИДИОТ. Англичанин?

САТИН. Да нет же! Ну эти там еще прыгают! (Показывает.)

БУБНОВ. Кенгуру?

САТИН. Точно! Австралиец. Господи! Идут. Все готовы? (Выхватывает стакан у Луки, выпивает.) Дайте куснуть что-нибудь! Ну даст мне хоть кто-нибудь закусить?!

Настя протягивает ему хлеб.

АКТЕР. Успокойся! Не в первый раз… Ну идут…

САТИН. Так. Барон здесь. Интерьер — все хорошо. Настя, оденься похуже.

ИДИОТ. Лука. Эти двое. Где Клещ? Где Анна? Всех сюда! Алешка! Алешка! Твою мать!

Все на несколько секунд разбежались за остальными, затем собираются на кухне, за исключением Пепла и Наташки.

АКТЕР. Все.

САТИН. Где Пепел? Где девушка? Так, Барон здесь, молодец.

АННА. Они репетируют. Сейчас сбегаю! (Бежит наверх и начинает стучать.)

САТИН. Через двадцать минут — премьера! Господи, пронеси. Все готовы?

ВСЕ. Готовы.

САТИН. Алешка. Песню.

Алешка играет начальные такты «Солнце всходит».

Отлично. Главное всем — побольше импровизации. Вы здесь живете. Здесь ваша родина. Здесь вам покойно и хорошо. Ничего лучшего вы не знаете и не хотите знать. Каждый берет на себя по человеку, лучше по два, и общаетесь с ними на троих. Закусываете. Татарин, водки хватит?

ТАТАРИН. Обижаешь, дорогой. Здоровья бы хватило.

САТИН. Клещ, перестань долбать! Успокойся. Потом найдем. Так, у нас есть десять минут. Быстро пройдем финал. Актер вешается. Где Актер? Где Актер, мать вашу?!

Прячущегося Актера выталкивают на середину.

САТИН. Начинай. Ну? Кому сказал?!

АКТЕР. Может, не надо?