Читаем Выпуск 3. Новая петербургская драматургия полностью

АНЕТТА. Вот так не просят, сударь мой. Когда припомните, как даму просят, я, может быть, спою. ( Уходит.)

ПОЭТ.

Я слышу от ЛизеттыНегласные советы,Вещунья шепчет от души:Ты, сударь, пой, а не пиши.Наличье службы подходящей —Большой соблазн для бедняка,Но вспомни гнет руки платящей,Будь то честнейшая рука.Тому ведь бедность не в обиду,Чью лиру сам готов АМУРНастроить вновь, когда ФЕМИДАЕе расстроит чересчур.Я слышу от Лизетты негласные советы.Вещунья шепчет от души:Ты, сударь, пой, а не пиши.Старик-дитя, лишась свободы,В конторе будущей своейСложить ты не посмеешь одыПод звоны денежных ларей.Пускай бы ты лишь друга славил —Злорадным приговор глупцаЕму б твой стих в вину поставил,Тебя ж возвел бы в чин льстеца.Я слышу от Лизетты негласные советы.Вещунья шепчет от души… ( Засыпает.)

Из-за кресла появляется Двойник.

ДВОЙНИК.

Тут мой оракул добавляет:«Еще одна опасность есть, —Любовь дистанций ведь не знает,Но дружбе их не перенесть.Свободный дух всех благ нам краше,Он искони Лафитом чтим.И ты, с богатством сблизив чаши,За равноправье выпей с ним».

ПОЭТ. Искуситель…

ДВОЙНИК. Фи, зачем ты повторяешь слова глупой, старой девки? Это, право же, стыдно для видавшего виды мужчины. Если и является в этот мир искуситель, в чем я сильно сомневаюсь… я человек трезвый… Но, если предположить, что такое бывает…

ПОЭТ. Ну?!

ДВОЙНИК. Ты нетерпелив, и это твой главный порок. Если уж ты так рвешься в театр, что, по-моему, совсем не твое дело, то все-таки учти, что главное в этом вертепе не слова, за которые хорошо платят, если десяток — другой дураков их начнут повторять, а тысячи других, не более умных, согласятся слушать, а то, что кроется за словами. Пауза. Умей ее держать.

Пауза.

ПОЭТ. Можешь выпить.

ДВОЙНИК. Я не пью. Я человек трезвый и не верю ни в искусителя, ни в ангелов. Но, если бы такое было, то искуситель явился бы женщиной, а ангел — мужчиной. Ну на что я, в самом деле, могу тебя искусить? Разве что на ночные поллюции? Но и они, как доказали врачи, происходят непроизвольно.

ПОЭТ. Прикоснешься к моим бумагам, — разобью твою голову подсвечником.

ДВОЙНИК. Фи! Я и забыл про них. Я, как и эта баба, ни в грош не ставлю твою писанину. Только в этом я на нее похож. А ты уже во всем похож на старую бабу. Как баба, трясешься над каждым листком бумаги. Как баба, ценишь только то, что можно пощупать руками. Как бабе тебе и хочется и колется. Одной задницей мечтаешь посидеть на двух свадьбах. Ну, что ты на это скажешь?

Пауза.

ПОЭТ. Ты сам нетерпелив порядком.

ДВОЙНИК. А то как же? Жить в нутре у старика, — можно набраться любого греха. Но я, как могу, сопротивляюсь. Я и сам по себе кое-что значу. Вот и сейчас, то, на что ты меня совращаешь, я не сделаю ни за что, хоть бейся головой об стенку. ПРИНЦИПИАЛЬНО. Я лучше выпрыгну в окно…

ПОЭТ. Тут низко. И захочешь — не разобьешься.

ДВОЙНИК. Фи! Это только тебе приходят в голову такие пошлые идеи. А я разбиться и не могу. Я просто выпрыгну в окно и от тебя убегу. Хоть немного поживу на воле.

ПОЭТ. Ни с места!

ДВОЙНИК. Ой, какой ты милый! Ты хочешь меня удержать? Ну, почему бы тебе прямо так и не сказать: «Не уходи! Не покидай меня, любимый!» ( Хохочет, задувает свечу.)

ПОЭТ. Анетта! Анетта! Скорей сюда, Лизетта! Кто там? Скорей сюда!..

Двойник исчезает. Входит заспанная Анетта.

АНЕТТА. Что? Что такое, месье?

ПОЭТ. Огня! Скорее огня!

АНЕТТА. Какого огня? Бог с вами, я слышать не могу про огонь.

ПОЭТ. Немедленно зажги свечу! Ты что не видишь, она погасла?!

АНЕТТА. Постойте. Спички принесу. ( Уходит, слышен ее голос). И правильно погасла. Скоро начнет светать… Давным-давно пора уже спать. Меня только-только начала окутывать такая сладкая дрема… Так нет же… Снова начали кричать. Знаете, что про вас говорят соседи?..

ПОЭТ. Ни слова о соседях! Делай дело.

ГОЛОС. А что я делаю по-вашему? Спички ищу.

Она входит, зажигает свечу.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже