Выпуск 3. Новая петербургская драматургия

КАПИТАН. Убит законный президент страны. Это случилось так: мы с генералом стояли вот здесь… Встаньте, генерал, как мы тогда стояли… Я стоял вот здесь, у стола. Когда я рассказал президенту о гибели его сына — эта картина так и стоит у меня перед глазами — президент закричал: «Они ответят мне за его жизнь сотнями своих жизней!» Мы переглянулись. Никогда я не видел его таким разъяренным. Вдруг в комнате для приемов сработала сигнализация. Вы ведь знаете, часто рамы оставляют открытыми, и от сквозняка они раскрываются. «Я проверю», — сказал я. Но он раздраженно прикрикнул: «Я доверил вам сына и потерял его!» и пошел в эту комнату. Когда он закрыл за собой двери, раздались два выстрела. Я вбежал — но под окнами уже никого не было. Президент лежал на полу. Две пули — одна в голову, вторая в сердце… Он был мертв.

Пауза.

СЕКРЕТАРЬ. Это жутко…

КАПИТАН. Да, он был мертв. Он был убит заговорщиками через раскрытое окно. Двумя выстрелами — в голову и в сердце. Приготовьте сообщение об этом для печати, для передачи по радио и телевидению. Господин генерал обратится с ним к стране… Итак, вы подтверждаете факт убийства заговорщиками законного президента?

СЕКРЕТАРЬ. Только что… я видел его, мы говорили… Но почему? Кто его убил?

КАПИТАН. Ну, что ж… (Пауза.) Пойдемте.

Встает.

СЕКРЕТАРЬ. Куда?

КАПИТАН. На место происшествия. И вы своими глазами… (Трогает секретаря за плечо. Тот вжимается в кресло.) своими глазами увидите, что все так и было. Ну?

СЕКРЕТАРЬ. Нет… нет!

КАПИТАН. Вы испугались? Вы дрожите? Я не узнаю вас. Хотя (генералу) нам, может быть, и не нужны свидетельства об этом убийстве? И так все ясно — кто его совершил и с какими целями. И люди, которые своими противоречивыми показаниями будут сбивать людей с толку, нам тоже не нужны. Мы постараемся очистить страну от подобных смутьянов, а также от их детей. Особенно — от детей! Потому что отцов еще можно заставить подчиняться, но дети!.. Они приспосабливаются к сложившимся условиям и разъедают монолит государства, как коррозия. Да, надо начать с детей.

СЕКРЕТАРЬ (падает на колени). Нет! Я все, все… только не это!

КАПИТАН. Шуток не понимает. (Секретарю.) Да как вы могли подумать, что я способен убить ребенка? Как вы посмели оскорбить меня подобным предположением? Вы!.. (Генералу.) Я долгие годы играл с ним в шашки здесь, в лакейской, и не предполагал, что он так низко думает обо мне. Поистине не знаешь, какие пучины ненависти и вражды зреют рядом! И я еще постоянно должен был выслушивать его кудахтанья о каком-то ублюдке, о его сынке, которого он тоже готовил на роль прихтеля! Но я докажу! Я докажу, что это ничтожество значительно хуже, чем думает само о себе! Чем смеет думать обо мне! Обо мне, котором… который долгие годы выслушивал его оскорбления! (Генералу.) Вы знаете, что он говорил? Он говорил, что я обладаю бедным воображением! Что я слабо играю в шашки! Подумать только! (Секретарю.) Встать! (Вынимает пистолет.) Сейчас ты поймешь сам о себе то, что и представить не мог. Да. Иди.

Толкает Секретаря в спину дулом пистолета по направлению комнаты для приемов. Уходят туда.

Генерал во время всей этой сцены сидел как бы со ртом, набитым кашей. И только теперь он приходит в себя — так потрясли его предыдущие события.

Поэтому выстрел, прозвучавший в соседней комнате, явился для него полной неожиданностью. Он буквально рухнул в кресло, не отрывая взгляда от двери.

Входит Капитан, пряча пистолет в кобуру. Следом входит Секретарь, держась за стену.