Выпуск 3. Новая петербургская драматургия

ОТЕЦ. Нет, Дочка, она не злая. Мать твоя добрая… Несчастливая она только.

ДОЧЬ. А ты? Разве ты счастливый? Это ты зря… Первое мое счастье — мать твою полюбил. Второе — живым с войны вернулся, ну, а третье мое счастье — ты.

ДОЧЬ (бросается к Отцу). А болеешь зачем, папка? Зачем умирать собрался? (Задыхаясь.) Лучше она пусть умрет, лучше бы она, она лучше!

Отец застывает. Рука его, обнимавшая Дочь, опускается. Дочь потупляет голову, убегает.

ОТЕЦ (лежит). Тяжело мне… трудно… дышать тяжело… Грудь мне давит… вздохнуть бы!.. Недолго уж… а все думаю, все додумать не могу. Зачем жил? Зачем все живут? Зачем умирают, вот! На войне не думал. Смерть видел, в обнимку ходили с ней, столько смертей, а не думал. Понятно все было… А теперь вот — не понимаю! Что это — смерть? Зачем? Не хочу! Несправедливость!

К постели Отца подходит Мать. Отец лежит, уткнувшись в подушку. Виден лишь один его глаз, пристально, напряженно и пронзительно уставившийся на Мать. Некоторое время всматриваются друг в друга.

ОТЕЦ. Сядь.

Мать послушно садится у постели Отца.

Пауза.

Отец смотрит все так же пристально, строго и отчужденно. Матери становится не по себе.

МАТЬ. Принести чего попить?..

ОТЕЦ. Не надо.

МАТЬ. Господи, смотришь-то чего так…

ОТЕЦ. Не буду скоро, терпи.

МАТЬ (всхлипнув). Господи, говоришь-то чего…

ОТЕЦ. Ладно, иди. Ну, кому говорят, иди. Иди! Я один хочу.

МАТЬ (со стоном опускается на колени). О-ох! Прости!.. Прости ты меня, родненький… перед смертью… прости… У Бога-то я потом вымолю… ты прости… Что же это я, окаянная, наделала… Ведь меня убить мало… Грех какой на душу взяла… Дочь моя…

ОТЕЦ (страшно кричит). Молчи! Ты-и!.. Молчи!.. Все! Знаю!.. Уйди! Христа ради, уйди!.. Прочь! Прочь пошла! Простил! Все!.. Уйди ты! Моя она! Слышишь? Моя! У-у-у!..

Мать, сгорбившись, закрывая мокрое лицо фартуком, уходит.

ОТЕЦ (заметавшись). Жить хочу! Жить! Я, может, и не жил-то еще! Эх, кабы все снова, да не так бы, воротить! Воротить! А!.. Вот оно! Вот!.. Что?.. Уже?.. Пора?.. Погоди! Погоди еще, погоди ты! Не хочу! Не сейчас! Страшно-о!..

Радостный, звенящий голос маленького Отца: «Мама, мама! Светлый дождик на дворе!»

Слышится шум дождя, невнятное бормотанье, смех, потом все звуки постепенно стихают, и последнее, что слышит умирающий Отец — редкие затихающие капли окончившегося дождя.

Тихо, на цыпочках, Дочь подходит к Бабке и говорит ей робко.

ДОЧЬ. Бабушка, папа умер.

БАБКА (сложив к ногам вязанку дров, сняла рукавички, обтерла рукой уголки губ, спокойно.) Ну, что ж…

МАТЬ (с воплем). А-а-а! Уме-е-ер!..

БАБКА (вполголоса причитает).

…И родной мой сыночек,
На кого ж ты меня покинул?
Зачем глазоньки твои закрыты?
Зачем сложил свои рученьки?
Да как же мне без тебя жить-горевать!
И бедный мой болезный сыночек!
Бесталанная твоя головушка,
Что ж так рано ты нас оставил?
На кого жену покинул, малых детушек?
Ох ты родимое мое дитятко!
Да и как же я без тебя остануся!
Да открой же ты свои ясны глазоньки,
Да подними белы рученьки,
Да разомкни уста сахарны,
Да стань на свои быстры ноженьки…

(Кончив причитать). Отмучился.

МАТЬ (скривив губы, горько). Вдова!

ДОЧЬ. У меня умер отец. Как странно.

Мать и Дочь тихо собирают вещи.

МАТЬ (резко выпрямляясь). Ты готова?

ДОЧЬ. Готова.

МАТЬ (подходит к Бабке). Ну, надумала?

Бабка делает неопределенный жест.

Тогда приезжай, если что… Не за тыщу километров едем, адрес знаешь.

БАБКА. Поезжайте с Богом.

МАТЬ. Сядем.

Все садятся.

МАТЬ (встает, целуется с Бабкой). Прощай, не поминай лихом.