Выпускница Бартонского пансиона (СИ)

Он поднялся и шагнул к выходу. Странным образом это заставило притихнуть горение в теле. Голоса заткнулись, хотя сейчас он об этом сожалел. Мышцы пронзало болью при каждом шаге, и было бы очень здорово, если б кто-то его отвлёк. А ещё лучше — подставил плечо, и уж совсем хорошо — если бы Варьяна сама пришла сюда со следующей дозой.

— Нет. Мне не нужна вторая кружка. Проклятая лярча, даже лекарство от наркотика становится наркотиком, — Дэйс скрипнул зубами. Пусть его путь и напоминал беспомощное ощупывание стен коридора, но всё же он продвигался.

— Ну, держись, держись, — насмешливо произнёс голос Элии. — Ах, как тебе не нравился мой миленький паучок! Не правда ли, какая ирония? Ты возомнил себя непогрешимым офицером на службе Великой империи. А теперь ты полудохлая больная дрянь, трус, из-за своей болезни забывший о мужестве.

— Сгинь, не тебе говорить об этом, — шептал Дэйс.

— Мужество — страж и опора всех остальных добродетелей, и тот, кто лишен мужества, вряд ли может быть твердым в исполнении долга и проявить все качества истинного человека*, — сказал отец.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я помню эти слова, папа.

Холодный пот на лбу в противовес разожжённому в глотке огню немного прояснил его мысли. Ярт-Проказник, да он вышел совсем не туда, куда планировал! Впереди развилка, один из коридоров которой сворачивает к тюрьме, а второй — ведёт на внешний выход из крепости.

Наверное, к лучшему? Возможно, на свежем воздухе станет чуть легче. По крайней мере, там он никого не испугает скрежетанием и стонами. Ха! Можно подумать, что его тут толпа сочувствующих окружила. Через пару часов боль отпустит. Она всегда в это время отпускает.

Из левого коридора послышался женский смех.

Что?

Варьяна?

У неё муж убит, а она смеётся?

Пурпурная ярость заклокотала, заволокла все его мысли. Он оторвался от стены, бывшей ему верной подпоркой, пошёл сам. Гнев толкал его ноги и хмурил лицо, боль диктовала быть жёстким.

Непонятное нечто, испуганно дрогнувшее при виде мага жизни, трусливо потянуло его обратно, в темноту лабиринта, подальше от этого живого смеха. Но было уже поздно.

Он схватил девушку, затыкая её рот поцелуем, присваивая плещущую от неё радость жизни, ясность мыслей и эмоций, отчаянно продлевая эйфорию от возвращения себе самого себя… И когда этот странный поцелуй закончился, то одарил такой лёгкостью, что Дэйс навалился на девушку, обнимая её и привлекая крепче к себе, зарываясь в волосы и ощущая невероятное счастье.

Наверное, даже целую минуту.

___

* Джон Локк

Глава 47

ВАРЬЯНА

Я похлопала прильнувшего Дэйса по спине. В мыслях тревожно бил колокол, и куда больше хотелось надавать пощёчин этому упрямому гордецу, который стремительно превращался в наркомана, думая, что может водить меня за нос. Даже с этим поцелуем явно было что-то не так, но выяснять при авархе, конечно, не стоило. Да и вообще не стоило торопиться с выводами. Ох, поскорее бы пришли войска! Сколько ещё Дэйс сможет выдержать?

— Ничего себе у тебя муженёк, — озадаченно пробормотал Наран. — Это всегда такой эффект после одного поцелуя? Прямо укрощение зверя. Страшная женщина, а я как раз хотел напроситься на скро-о-омненький поцелуйчик.

Я беззлобно хмыкнула, привыкнув за это время к его шуточкам:

— Это мой пациент. А тебе лишь бы поболтать! Вот приду с большой иголкой и зашью кому-то рот!

— Ты заскучаешь без меня, — парировал Наран. — К тому же целоваться с зашитым ртом неудобно. Но если тебе так нравится, то, конечно…

— Погоди-ка, — перебила я разошедшегося ухажёра и попробовала отодвинуть от себя друга, — Дэйс! Слышишь меня? Как себя чувствуешь?

Попытка прошла впустую. Меня по-прежнему крепко обнимали мужские руки.

— Слушай, а парень-то знает, что он только пациент? — Наран не выдержал моего молчания.

После этих слов объятия разжались, Дэйс отступил, пошатнувшись и цепляясь за решётку:

— Прости, я…

— Разберёмся, — строго и торопливо сказала я, — наверное, это побочное действие лекарства. Тебе срочно нужно лечь.

— Да, наверное.

Я поднырнула под руку Дэйса, обняла его за талию и потянула за собой:

— Пойдём?

К счастью, ходьбы до аптечной комнаты было всего минут пятнадцать. Ресс, развалившийся на запасном тюфяке, лениво поднял голову, что-то проворчав, и снова уснул. Бедолага ульс совсем перешёл на ночной образ жизни, потому что только ночью я теперь и осмеливалась выпускать его побегать.

Дэйс с размаха уселся на топчан, я тут же устроилась рядом. Слушала его сердце, стучащее взволнованно, громко и чётко. Показалось, или в самом деле ритм немного замедлялся? Ох, лишь бы это было хорошим признаком! Сейчас он гораздо ближе к норме, чем эти последние недели. Неужели наркотик наконец-то начал сдавать позиции? А иначе чем объяснить это странное поведение?

Попросила:

— Дэйс, посмотри на меня.

Он взглянул неохотно.

— Так, не двигайся, я аккуратненько посмотрю, — тихо приговаривая, я немного раздвинула веки, но ничего нового выяснить не удалось.