Выпускница бури

Я обрушила?! Это я виновата в том, что его баба бросила?! Да как будто это я трясла перед ней призраком бывшей жены, ломала надежды на предложение руки и сердца, заставляла торчать в школе на нелюбимой работе. А потом еще и бросила. Конечно, во всем виновата Деллин. И часовню развалила тоже я.

Сыграть им чечетку, что ли.

Народ терпеливо (разве с директором поспоришь?) ждал, а я, затаив дыхание, подошла к инструменту и коснулась почти невидимых струн, по которым пробегали серебристые огоньки. От прикосновения огоньки поднялись в воздух, растворились в праздничном полумраке вместе с негромкой мелодией.

Когда-то я действительно умела играть, ведь воздушная арфа – инструмент во многом магический. Чтобы играть, надо уметь направлять магию, а с этим у меня частенько бывали проблемы. Это артефакт, и только от того, кто к нему прикасается и кто вливает в него дар, зависит, какая музыка прольется вместе с серебристым светом.

После того, как Крост женился на Тааре, она почти перестала играть. А много позже, уже живя с Акорионом, поставила арфу в склепе с драконами. У богини все еще получалось извлекать из арфы музыку, но мало кто решился бы под нее танцевать. Хаос и магия смерти меняли все: мысли, чувства, характер, искусство. Извращали и выворачивали на темную сторону так же, как Акорион заставлял природу гнить изнутри.

Хорошо, возможно, я боялась не того, что опозорюсь перед толпой народа, а того, что со струн вновь сорвется тяжелая мрачная музыка, реквием по Штормхолду. И Крост, сволочь такая, может, и мечтал о первом танце с Ясперой, но явно вытащил меня на сцену в воспитательных целях.

Не ставить на кон все. А если это уже поставили за меня? Не я выбираю ставки в игре брата.

А еще я забыла, что с давних пор моя сила изменилась. Когда коснулась арфы, затаив дыхание, крошечные молнии пробежали по струнам, а зал наполнился едва уловимым звоном. Слегка отпустило: это было не так уж мрачно. Скорее как… как дождик, пожалуй. С легким звоном бьющий по хрусталю.

Мне некогда было смотреть в зал, где Арен с Катариной должны были танцевать. Наверное, стоило развернуться к зрителям, но я малодушно осталась к ним спиной. Вспоминала давно забытые движения и ловила огоньки на струнах. От их прикосновений пальцы приятно покалывало.

Воздушные арфы часто ловят истории тех, кто на них играет, но мне не хотелось рассказывать свои. А танцевать под дождем хотелось, и мелодия послушно шла вслед за мыслями, из легкого дождика превращаясь в ливень и следом – когда на танец вышли и остальные – в шторм.

Я наверняка где-то сбилась с ритма, а в один момент не успела погасить особенно сильную молнию – и в довершение к музыке над головами танцующих вполне отчетливо прозвучал гром.

С непривычки руки затекли и устали, а еще я выдохлась, и запас эмоциональной стойкости подошел к концу. Возвращения в почти чужое прошлое никогда не проходили легко, и хоть это далось проще, чем обычно, я не была готова повторить в ближайшее время. Сил хватило, лишь чтобы закончить мелодию, закрыв глаза и представив, как сквозь плотные черные тучи пробиваются солнечные лучи.

Спускаясь со сцены, я искала глазами Кроста и Ясперу, но никого зеленого в толпе не было, а всеобщее внимание оказалось приковано к Арену и Катарине, которые как раз усаживались за стол. Я невольно залюбовалась яркой парой. Грубоватая внешность Арена компенсировалась харизмой, так что пришлось скрепя сердце признать: из него может получиться король. В отличие от Бастиана, который шипел и выпускал колючки каждый раз, когда на него пытались взвалить ответственность, Уотерторн умел производить нужное впечатление, умел играть выбранную роль. И ему пойдет корона.

– Тоже хочешь замуж за принцессу? – хмыкнул над ухом Крост. – На что засмотрелась?

– На еду.

– Пойдем к столу. Успеем поесть перед вторым танцем.

– Что? Ты меня приглашаешь? – Я удивленно подняла брови.

– Конечно. Я с тобой уже сроднился.

– Как прошло налаживание личной жизни?

– Лучше, чем я ожидал. По крайней мере, мне не отказали в танце и мы не омрачили помолвку принцессы безобразным скандалом.

– Надергай цветов на клумбе, – посоветовала я.

– И что бы я без тебя делал?

Кейман посерьезнел, когда мы подошли к столу с закусками, но дело было не в бутербродиках и канапе – рядом никого не было, и можно было говорить с глазу на глаз.

– Ты молодец. Хорошо сыграла и совершенно напрасно боялась. Тебе стоит вернуться к занятиям с арфой. Жаль потерять талант. Будешь играть детям колыбельные.

Я пожала плечами. Аппетита не было, и внутри что-то беспокойно ворочалось, какая-то навязчивая, но запрятанная глубоко в подсознание мысль.

– Ну что с тобой такое? Мне даже жевать рядом неудобно. Беги давай к своему дракону, спасай домашнее животное.

– Да ничего он духу не сделает. А Катарина расстроится, если я уйду.

– А я не про духа, я про ди Файра. Принцесса сейчас занята, а даже если заметит, вряд ли обидится. Она, в отличие от некоторых, проблемы себе не придумывает.