Выруба

— Давайте в кузов, — скомандовал Ткаченко и добавил с ноткой оправдания: — У меня тут винтовки спортивные.

— Так точно, — выдохнул Аким. Трястись в закрытом тентом от пыли кузове по военным дорогам — кайфа мало и жарко, но что поделаешь (интересно, что там у него за винтовки спортивные?). И полез писаришка в кузов.

В кузове сидели ещё два молодых паренька, которые, увидев Акима, стали застегивать верхнюю пуговицу.

— Расслабьтесь, парни, — спокойно сказал Аким, уселся на лавку и закинул ноги в новых начищенных сапогах на ящик с патронами. — Курить есть?

Это стандартный вопрос старослужащего (хотя Аким отслужил-то тогда месяцев десять, но все его давно привыкли считать «стариком»). И, не потому что у него нет курить — ему интересно, есть ли курить у молодых и что именно? В зависимости от этого прощупывается нить дальнейших отношений.

— Летёха сказал в кузове не курить, — ответил один из парней, чтобы, типа, предупредить Акима.

— Летёха пусть хуй сосет! — нагло и уверенно и, одновременно, лениво ответил Аким. — Тут я старший. Есть курить?

— Так точно.

— Так тошно! — обрезал Аким. — Тебя как зовут?

— Рядовой Зуев.

— Заебал! Зовут как?

— Витя.

— А тебя? — обратился Аким к другому.

— Серёга.

— Другое дело, братишки. Меня зовут Аким. Этого паренька, — Аким кивнул на своего молодого, — Женька. Пока мы в походе, называем друг друга по именам. Звания, братишки, оставим для торжественных случаев. Давай закурим.

В Армии почему-то считается, что если сказали нельзя, значит надо сделать. Такое легкое и невидимое не подчинение повышает, так сказать, рейтинг старослужащих в глазах молодежи. Это везде так. И офицеры это знают. Но они должны и обязаны предупредить, а если не выполняется — так это под ответственность старшего. Всё нормально!

Пацаны с удовольствием закурили. Им тоже было приятно чего-нибудь немножко нарушить. Аким им показался крутым мужиком. Сидит уверенно, разрешил расстегнуться (в такую жару), курит, им разрешил — классный чувак! Вот это старик! Им хотелось Акиму понравиться. И они стали задавать ему глупые вопросы: про службу, про дом, про всякую фигню, на что Аким лениво ответил: «Я же сказал, расслабьтесь, парни — жара!» И парни умолкли, ещё больше зауважав Акима, потому что не надо шестерить.

На Директрисе их уже ждали. А то как же? — два зама комполка прибывают, в воскресенье, в жару — явно могут быть недовольны — надо всё сделать на пять баллов. Тент над столиком натянули, жрачки сколько надо добыли, ещё кое-что, умывальник, нулёвые вафельные полотенца, даже комнату отдыха организовали из своего спального помещения — вдруг в такую жару кто-нибудь захочет вздремнуть. Постелька — со склада — хрустит.

— Молодец, прапорюга-захребетник! — констатировал Жидков, когда всё это проверил, обращаясь к начальнику Директрисы старшему прапорщику Шувалову. — Скажешь, чтобы выписали тебе новые юфтевые сапоги — Я сказал.

— Так точно! — козырнув, ответил довольный Шувалов — он знал, кому сказать, чтобы выписали.

— Сержант! — крикнул Жидков Акиму, который наконец-то с удовольствием выпрыгнул из душного кузова и помогал откинуть тент. — Ко мне!

— …! — Аким на бегу застегнулся, надел пилотку и встал напротив зампотыла.

— Патроны — вон туда на стол. — Майор указал на деревянные столы под деревянным навесом, предназначенные для подготовки боеприпасов к стрельбе на стационарном стрельбище. — Твоя задача, Аким (Если он так его называл, то это действительно важно), отстрелять всё! Всё — до единого патрона. И гильзы собрать! В те же ящики! И поставь солдата, чтобы считал. Количество скажет Ткаченко. Будет меньше — убью! Как понял?!

— Ясно, товарищ майор, сделаем в лучшем виде!

— А куда ты денешься?! — довольно ответил Жидков и крикнул: — Ткаченко, ко мне!

Ткаченко с двумя спортивными «ТОЗовками» на плечах подбежал к зампотылу. Не успев доложить о прибытии, услышал:

— Ткаченко, ты отдаешь сержанту (махнул головой в сторону Акима) оружие.

— Всё? — перебил старший лейтенант.

Жидков недовольно прищурился.

— Всё!

— И это тоже? — Ткаченко дернул плечами, показывая на спортивные «ТОЗовки».

— Это, чё — оружие что ли? — не понял Жидков. — С этой хуйней мы сейчас пойдем ворон стрелять. Ты сержанту боевое оружие отдай — пусть молотит. Чтобы к вечеру всё отстреляли! Как понял?

— Так точно!

— Башкой отвечаешь!

— Есть! — И посмотрел на своего шефа — зампотеха, который стоял рядом с Житковым.

Но зампотех молчал. Его сильная, накаченная фигура с огромными кривыми ногами, на которых хромовые сапоги казались черными гольфами, ничего не говорила. Воскресенье — зампотех уже вмазал по дороге, а тут ещё жара!

— Приступайте, — завершил развод зампотыл и пошел в сторону навеса.

Подождав, когда начальство отойдет, Ткаченко сказал:

— Аким (младшие офицеры предпочитали в нужных ситуациях Акима тоже называть по имени), разберёшься сам?

— Нехуй делать, — ответил Аким, зная как нужно сейчас отвечать.

— Вот и добренько! Я пойду, подготовлю оружие к «охоте», — сказал старлей, дернув плечом. — Ты, если чё — подходи.

— Спасибо — с удовольствием! — ответил Аким, развернулся и пошел к «Уралу».