Вырванное сердце

– Конечно не надо, – не выдержала Митрофановна, до которой донеслись слова Лошадкиной. – Потому что Владлен сразу выведет тебя на чистую воду… Верни квартиру, хуже будет.

Канцибер повернулся к Грачёву, всем своим видом требуя от него объяснения происходящему.

– Владлен Иосифович, вас сегодня вызвали на допрос в полицию, поскольку в отделение поступило заявление от гражданки Нужняк Дарьи Митрофановны о том, что некая молодая женщина по имени Мария Лошадкина обманом пытается завладеть квартирой гражданки Царьковой, – начал рассказывать предысторию Егор. – В заявлении Нужняк обвинила женщину в том, что она, пользуясь одиночеством Царьковой, представилась ей как её дочь, от которой та отказалась в роддоме. Но она ошиблась. На самом деле я ездил в Псковскую область и установил, что Зинаида Фёдоровна поступала в родильный дом города Великие Луки, где родила девочку Лошадкину Марию, от которой потом отказалась, оставив её в родильном отделении. Так что никакого обмана не было. И вы должны подтвердить это в полиции.

– Это, по-видимому, та женщина, которую следствие подозревает в обмане? – ледяным тоном произнёс Канцибер.

Грачёв молча кивнул. Возникла небольшая пауза.

– Вы подтверждаете, что ваша жена ложилась под фамилией Лошадкина в великолукский роддом и вы ей в этом помогали? – не выдержал молчания Егор.

– Да, помогал, – признался бывший муж, с трудом размыкая губы, словно признавался в тяжком преступлении – До Олимпиады тогда оставалось меньше полгода. Она была номер один. Уже тогда чемпионка мира и Европы. Поэтому я через свои связи договорился, чтобы всё провести инкогнито. Поэтому её зарегистрировали под псевдонимом Лошадкина.

– Теперь-то хоть поняла, что была не права?! – победоносно повернулась Зинаида Фёдоровна к Митрофановне.

Дарья Нужняк поджала губы, ничего не отвечая, но было видно, что она растерялась от слов Владлена.

– Ты дальше расскажи, как потом я её искала, а её удочерили и отказались нам дать её адрес, – попросила бывшего мужа воспрянувшая духом пенсионерка.

– Мамочка, не надо, – раздалась очередная просьба Марии. – Не спрашивай его больше ни о чём.

Она плотнее прижалась к пожилой женщине, словно хотела спрятаться внутри неё.

– Так, значит, это всё правда? – раздался радостный голос стоящего в стороне и молчавшего всё это время Андрея.

– Если ты по поводу этой женщины, то она никакая ей не дочь, – огорошил всех своим категоричным высказыванием Канцибер. – Эта барышня просто ловкая мошенница, обманывающая мою бывшую жену.

– А!!! Что я говорила?! – выскочила на середину комнаты Митрофановна.

– Подождите, – возразил Егор. – А как же отказ от ребёнка, детский дом и последующее удочерение? Вы же только что подтвердили, что устраивали её в роддом.

– Не надо, Егор, – опять подала голос Мария. – Перестаньте в конце концов всё это выяснять.

– Да, я подтвердил, что привозил Зинаиду в Великие Луки, – обвёл всех присутствующих злым взглядом Канцибер. – Но какой ребёнок? Какая дочка? Разве я хоть слово сказал об этом? Она-то, ладно, сдвинулась умом. Но вы-то все, правда поверили её рассказу про роды?!

– Прекратите, я вас призываю именем Господа! – взмолилась молодая женщина.

– Да что ты, не бойся так его, – успокаивала как могла её родная мать. – Мало ли что этот злобный старик скажет. Ты вся дрожишь. Это, наверное, от нервов. Давай я тебя накрою. Это же просто безобразие какое-то. Пришёл над своей же дочерью измываться.

Зинаида Фёдоровна укрыла Марию своим одеялом почти с головой, так что на поверхности остался только хвост её волос. Однако и он вскоре исчез под большим одеялом вслед за чем-то очень сильно перепуганной молодой женщиной.

– Вообще-то я не словам верю, а записям в журнале приёмного отделения, которые я изучал в роддоме Великих Лук, – привёл свой неоспоримый аргумент бывший капитан полиции. – Могу вам и фото показать, которое я на телефон сделал.

– Это лишнее, – поднял руку Канцибер, словно призывая всех к тишине. – Я положил её в роддом под фамилией Лошадкина, чтобы сделать ей АБОРТ! Аборт, понимаете?! Никакого ребёнка не было!

Одновременно с его словами стрельнула и погасла лампочка в люстре. В комнате за завешанными шторами стало сумрачно.

– Слышь, Владлен, ну у тебя и смехуёчки, – раздался голос Андрея, который в неожиданности от услышанного перешёл на свой ещё недавний быдловатый жаргон.

– Это очень злая шутка! – тут же перевёл Грачёв то, что хотел сказать Нужняк-младший.

– Какие могут быть шутки?! – разозлился Владлен Иосифович, сверкнув на всех глазами. – В роддоме в те времена, как вы понимаете, на криминальный аборт пойти не могли. Пришлось чуть ли не через райком партии договариваться с врачом. Поэтому её и записали как роженицу. После аборта она написала отказ от якобы рождённого ребёнка. Отказ оформили и написали в журнале регистраций передачу в Дом малютки, а поскольку никакого ребёнка не было, то понятно, не могло быть и детдома, и последующего удочерения.