Вырываясь из кокона

Как-то раз я отправился со своим другом к моей бабушке в гости. Шагая по дороге, мы весело болтали. Вместе с нами бежала и резвилась собака моего друга. И снова на глазах у бедного меня проезжавшая мимо машина сбила на этот раз собаку моего друга. Я во второй раз был впечатлен тем, что жизнь не вечна.

На период летних каникул меня всегда отправляли к бабушке в деревню. Там я составлял свои лучшие воспоминания. Мне нравилось играть во дворе с котятами, ковыряться в земле, что-то строить, варить из песка и листьев “кашу-малашу”, помогать бабушке по хозяйству: собирать урожай, окучивать картошку, кормить кур, доить коз. Иногда я наблюдал, как мой дедушка забивает кур на суп, опаливает свинью или самое “интересное” – в сарае снимает шкуру с убитых козлят, чтобы из этой шкуры сделать себе теплые унты. Все это меня тоже неплохо впечатляло. Но больше всего мне нравилось просто лежать на диване в полной тишине и слушать, как, летая под люстрой, жужжит муха, описывая похожие на треугольники траектории. “Бзззззз”. Когда муха садилась куда-нибудь, жужжание прекращалось, и в воздухе зависала абсолютная тишина, мир будто замирал. Это чудесное мгновение я запомнил на всю 30-летнюю жизнь. Эта великая тишина и только ощущение жизни, не то, что жизни, а ощущение живости присутствовало тогда, в этот такой экстремально короткий, почти незаметный момент. Но для меня он являлся настоящим чудом. Это одновременно мгновение и вечность. Полное замирание жизни с ощущением присутствия. И снова “бзззззз” – полетела. В моей памяти этот момент отпечатывается надолго.

По ночам я иногда страдал лунатизмом. Не то чтобы страдал сам я, я об этом ничего не знал. Страдала моя бабушка, которая вынуждена была вставать по ночам и возвращать ходившего по дому и разговаривавшего во сне меня в постель. Как-то она рассказывала, что я вышел даже на улицу среди ночи и ходил там, постоянно повторяя фразу: “Я здесь”. Сейчас я немного понимаю, что я хотел этим сказать. Это был некий портал из меня сегодняшнего в меня “тудашнего”, для понимания сущего.

Мои бабушка и дед много болели. Ведь старость – не радость. Однажды у моей бабушки случился инсульт, и ее парализовало. Я ухаживал за бабушкой в свободное от учебы время. Так продолжалось недолго. Сначала умер от инфаркта миокарда мой дед у моей мамы, как говорится, на руках, и следом, в этот же год, моя бабушка, наверняка очень соскучившись по своему супругу, отправилась туда же. Вот что значит любовь. Так я в третий и четвёртый раз стал свидетелем смерти, уже не так сильно впечатлившись, как раньше. На том этапе меня скорее душевно трогали страдания по усопшим тех людей, которые терпели утрату своих близких. Я часто присутствовал на похоронах, так как меня всегда брали с собой на эти не очень веселые мероприятия родители. Я вникал в процесс похорон, так как я был ребёнком, конечно же, я подражал эмоциям старших. И учился страдать по ушедшим в мир иной людям. Ключевое слово – учился. В общем, часто в своём детстве я видел гробы, покойников, слезы и горе людей. Я был очень впечатлительный и словно все время пропускал все это через себя. Повторяю, я учился страдать. Эта унылая модель поведения, ставшая традицией в нашем обществе, связанная с прекращением земной жизни живых существ и идущими за этим страданиями людей еще живущих, меня немного удручала. Кстати говоря, я для себя отметил тот факт, что меня не только учили страдать, но еще и учили стесняться. Сам я об этом не знал, пока не научили, что так делать необходимо – все так делают. Так прошло мое детство.