Вырываясь из кокона

Со стороны моего развития наблюдалось приблизительно следующее. Радостное чувство от общения с окружающими постепенно перерастало в более сложное чувство симпатии, привязанности. Появлялись элементы познавательных эмоций. Формировались высшие нравственные эмоции – чуткость, чувство дружбы и товарищества, долга и другие. Эмоции со временем усложнялись и дозревали. Происходило дальнейшее развитие ощущений, памяти и внимания, двигательных и волевых функций. Я учился делать сначала простые, а затем более сложные суждения. После 12-ти лет у меня появилось то, что называется мышлением. Я уже имел свои суждения, логически выстраивал план своих действий, анализировал. Я свободно оперировал сложными абстрактными понятиями и категориями. В это время на смену чувственного познавания пришло логическое мышление. Мое сознание приобрело черты сознания коллективного и общественного. Созрели высшие человеческие эмоции – познавательные, нравственные и эстетические.

Я хорошо учился в начальной школе. Начиная с первого класса я иногда отпрашивался с уроков, жалуясь то на головную боль, то на боль в животе, или просто говорил, что плохо себя чувствую. Меня, конечно же, отпускали учителя. Я с радостью проводил это выкраденное у школы время у себя дома. Я всех обманывал. На самом деле у меня, конечно же, ничего не болело. Косил я от школы абсолютно осознанно, таким способом получая свое любимое одиночество и ничегонеделание. В средней школе я тоже прекрасно учился. Но так как все становилось немного серьезнее, мне приходилось разыгрывать теперь уже главным образом родителей и даже врачей. Я помню случай, как я, находясь дома, позвонил маме и сообщил, что у меня сильно колотится сердце. Мама вызвала скорую. Я дождался момента, когда, по моим расчетам, машина скорой помощи была уже на подъезде, и начал яростно приседать и отжиматься для того, чтобы искусственно поднять уровень кровяного давления и вызвать учащение сердцебиения, чтобы врач, осмотрев меня и констатировав отклонения от нормы, предложил бы поехать с ним в лечебное учреждение. У меня все получилось. Я лежал в больницах просто так, чтобы ничего не делать. То сердце мне лечили, то желудок. Я несколько раз лежал в больницах с банальным гастритом, который был почти у каждого человека в то время. У меня даже находили какие-то мифические лямблии и списывали боли в животе на них. От чего мне становилось очень смешно, так как я-то знал, что у меня на самом деле ничего не болит. Также я лечился в стационаре от сердечной аритмии. Я описывал свой дискомфорт, говоря, что у меня “сердце так колотится, что вот-вот выпрыгнет из груди”. Проходя лечение в больнице, я просто наслаждался своим ничегонеделанием. Кстати, таблетки, выдаваемые мне медсестрами, я просто смывал водой в раковину в своей палате. И по прошествии отведенного больницей времени на лечение я чудесным образом выздоравливал. Меня очень забавляли чудеса такого рода. Иногда я, как и любой ребенок, не только косил, но и по-настоящему болел. В основном в такие нелегкие времена мне везло лечиться на дому. Пользуясь прекрасными мгновениями спокойствия и уединения, я сочинял различные рассказы и былины, заодно с легкостью делая домашние задания по любимому школьному предмету – литературе, которые потом учительница литературы почему-то зачитывала всему классу. Я совершенно не понимал, почему так происходило. Много рисовал. Я рисовал все, что меня окружало, от копейки, лежащей на столе, домашних животных, родителей, до несуществующих вымышленных существ. Я даже сам записался в кружок по изобразительному искусству, занятия в котором стоили какие-то гроши даже по тому времени. Мне тогда казалось, что художник, который проводил наши занятия, делился знаниями бескорыстно и в свое удовольствие. Я, конечно, тоже получал огромное удовольствие от времени, проведенного в скромном подвальном помещении за рисованием разного рода ерунды.

Мои родители понимали, что я, как и многие дети, не особо хотел учиться, мне бы бегать да играть, поэтому совсем не давили на меня, не требовали учиться на отлично, только лишь объясняли, что учиться НАДО, чтобы поступить в вуз, получить высшее образование, далее хорошую высокооплачиваемую работу и зажить счастливой жизнью. Я запомнил такую концепцию, которую создали передо мной родители, и в силу своих детских недоразвитых наивных мозгов беспрекословно поверил в нее. Теперь я был уверен, что, к “счастью”, надо идти. “Наверное, это смысл жизни”, – думал я. Счастье где-то там, потом, в будущем со мной непременно случится, когда я выполню все указания родителей. Моих родителей, которые выполняли примерно такие же указания своих родителей, а те, в свою очередь, своих, и так по цепочке – общества в целом, в котором я живу. Это некая система. Система проживания жизни человеческой единицы. Поэтому, доверяя своим родителям, нацеленный на светлое будущее, хороший и послушный, я учусь на хорошо и отлично.