Высадка в Нормандии

12 августа майор Нив из 13/18-го гусарского, все еще продвигавшегося к долине Орна, отметил в дневнике: «Очень жарко. Погода совершенно не подходит для таких тяжелых боев. С пехотинцев пот льет ручьями, они с ног до головы покрыты пылью, а мы просто жаримся в танках». Утешали они себя мыслью о том, что скоро все закончится. «В целом картина радует. Старый Забияка [Паттон] рвется к Парижу, а здесь, в Нормандии, боши уже, считай, окружены».

Однако немцы еще далеко не были окружены. Между канадским корпусом Симондса к северу от Фалеза и 15-м корпусом Хейслипа в районе Аржантана существовал разрыв в 32 км. Попытки 59-й дивизии расширить плацдарм за Орном в районе Тюри-Аркура были сорваны немецкой 271-й пехотной дивизией, которая умело использовала крутые, обрывистые холмы по обоим берегам реки.

Утром 13 августа Симондс провел совещание с командирами дивизий по вопросу нового наступления – операции «Трэктебл». В то время как основные силы канадцев по настоянию Монтгомери должны были вновь атаковать Фалез, польская 1-я танковая дивизия на левом фланге будет продвигаться на восток в направлении Трена. Похоже, Монтгомери не согласовал свои действия с Брэдли, несмотря на то что в тот же день они провели встречу. По всей вероятности, он вернулся к более раннему плану окружения немцев на Сене. Вместо того чтобы направить 7-ю танковую дивизию на усиление наступления канадцев, он повернул ее на восток к Лизье. Монтгомери уже начал уговаривать Эйзенхауэра перенаправить все материально-техническое снабжение и максимальное количество артиллерии в поддержку ему, чтобы 21-я армейская группа могла двинуться на Берлин.

Симондс начал операцию «Трэктебл» 14 августа в 11:00. Он не стал пользоваться покровом ночи, чтобы избежать потерь от огня немецких противотанковых орудий, а поставил с помощью артиллерии дымовую завесу. Несмотря на трагические события в ходе «Тоталайз», массово применялась и фронтовая авиация. На сей раз большинство из 811 средних бомбардировщиков поразили цели гораздо точнее, однако 77 машин все же отбомбились по тыловым подразделениям канадцев и поляков, убив и ранив 391 человека. Невероятно, но вновь была допущена та же ошибка, что и в прошлые разы: сбрасываемые с самолетов-разведчиков желтые маркеры указывали цели, но и свои войска обозначали расположение занятых ими позиций желтыми дымовыми гранатами.

Вскоре канадцы поняли, что река Лезон – куда более серьезный противотанковый ров, чем им казалось прежде. Некоторые танковые полки понесли в тот день тяжелые потери. Поляки на левом фланге наступали стремительно – вслед за своими разведчиками 10-го полка конных стрелков.

14 августа танковая группа «Эбербах» получила по радио приказ Гитлера: «Предписываю незамедлительно и невзирая на обстоятельства исполнить мой приказ о наступлении в южном направлении в обход Алансона, поскольку оно является подготовительным этапом наступления на Авранш». В ярости от неуемных фантазий фюрера, Эбербах ответил перечислением оставшихся у его дивизий сил: в «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» – 30 машин, во 2-й танковой – 25, в 116-й – 15, а от 9-й и вовсе осталась одна рота мотопехоты.

«Боевой дух германских войск уже был окончательно сломлен, – писал впоследствии Эбербах. – Солдаты не просто до предела устали, но и ослабели от голода. Ложью оказались все пропагандистские обещания: о несокрушимости Атлантического вала, об оружии возмездия, которое поставит Англию на колени, вся болтовня о новых самолетах и подводных лодках, которые обеспечат решительную победу». Эбербах знал о том, что некоторые солдаты бросают пулеметы, оставляют танки – без всяких оснований, даже не пытаясь их взорвать. «Множество солдат, отставших от своих частей, осталось без оружия. Пришлось организовать в глубине обороны заслоны [чтобы задерживать дезертиров и всех отступающих без приказа]. Даже эсэсовцы не были исключением. 1-я танковая дивизия СС никогда еще не воевала столь беспомощно». Немцы опасались и высадки в своем тылу вражеского воздушного десанта. Союзники действительно рассматривали такую возможность, но в итоге от десанта отказались.

В тот же день Паттон, бушевавший из-за вынужденного бездействия 15-го корпуса в Аржантане, вылетел на встречу с Брэдли. Он хотел без промедления двигаться на Сену, направить 15-й корпус на Дре, 20-й корпус на Шартр, а 12-й – на Орлеан. На момент встречи с Брэдли Паттон пребывал в приподнятом настроении. «Это действительно великолепный план, мой от начала до конца, – писал он в дневнике. – А Брэдли я убедил, будто эта идея пришла в голову ему. Я счастлив, я ликую. В 20:30 все корпуса выступили, так что, если Монти начнет осторожничать, будет уже слишком поздно». Находившийся на КП своего 12-го корпуса в Ле-Мане генерал-майор Кук получил привычно краткий приказ Паттона, доставленный старшим офицером штаба 3-й армии. «Немедленно овладеть Орлеаном», – гласил приказ. За несколько часов боевая команда A 4-й танковой дивизии продвинулась от Сен-Кале до Орлеана, совершив «прыжок длиной 137 км».